Он сделал шаг навстречу аудитории в студии и сунул микрофон в лицо какой-то женщине.
– Сьюзен Беннет – носительница гена кистозного фиброза; они с мужем приняли сознательное решение не иметь детей из-за опасения, что эта генетическая особенность передастся и им.
Монти лежала на больничной постели, подложив под голову подушки, и наслаждалась роскошью этой редкой возможности – смотреть телевизор утром. О генах говорят повсюду, подумала она. Невозможно открыть газету, включить радио или телевизор без того, чтобы не наткнуться то на новое открытие, то на дебаты по этому поводу. Она считала такое положение дел просто восхитительным. В работе бок о бок с отцом больше всего ее радовала возможность быть причастной к самой горячей научной теме века.
Сегодня ей было гораздо лучше. Голова прояснилась, хотя глаза еще побаливали, а горло и легкие слегка саднило.
На подносе перед ней лежал сложенный номер «Дейли мейл». На пятнадцатой странице была помещена маленькая заметка о смерти Джейка Силса, озаглавленная «Страшная смерть в лаборатории», в которой упоминалась и она. «Монтана Баннерман, 29 лет, дочь ученого-генетика, лауреата Нобелевской премии, доктора Ричарда Баннермана, пострадавшая от шока и поражения дыхательных путей, была доставлена в больницу».
Вчера несколько репортеров уже пытались пробиться к ней, но отец бесцеремонно выставил их и дал персоналу больницы строгие указания – пропускать только друзей и коллег. Палата благоухала, как оранжерея. За час, прошедший после завтрака, прибыло еще три букета: один от ее подруги Анны Стерлинг; другой – от Полли и Ричарда Макгуайр, с которыми она провела прошлый уик-энд в Бате; еще один – от дяди и тети, сестры матери и ее мужа, которых, как с угрызениями совести подумала она, не видела уже пару лет. После смерти жены Баннерман как-то избегал поддерживать отношения с родственниками с ее стороны: они, особенно свояченица, слишком остро напоминали ему о болезненной утрате.
Раздался короткий стук в дверь, и она приоткрылась. Монти оглянулась, ожидая встречи с врачом, и, к своему удивлению, увидела ту молодую журналистку Зандру Уоллертон. Она прижимала к груди маленький диктофон. Ногти ее были по-прежнему зеленого цвета.
– Мисс Баннерман! Привет! – Она прикрыла дверь с таким видом, словно пришла к себе домой, и, не обращая внимания на работающий телевизор, села рядом с Монти.
– Здравствуйте, – вежливо ответила Монти, но это вторжение ее не обрадовало, тем более что в данный момент ее интересовали дебаты на экране.
– Вчера я услышала передачу о вас и тут же направилась сюда, но меня не пропустили.
– А как вы сегодня попали внутрь?
– Сказала тому мордовороту в коридоре, что я ваша личная секретарша, – гордо сообщила журналистка, включая диктофон и устанавливая его перед Монти. – Я слышала, что вы первой явились на место происшествия?
В голове у Монти звякнул тревожный колокольчик. Журналистка действовала с редкостной напористостью.
– Да, так и было.
– Насколько я понимаю, вы, дожидаясь приезда «скорой помощи», держали умирающего на руках?
– Нет, я… я этого не делала. Все было совсем не так.
– Но ведь вы пострадали, пытаясь спасти его жизнь. Верно?
Монти отрицательно покачала головой:
– Звучит куда более героически, чем было на самом деле. Боюсь, что, по сути, мне ничего не удалось сделать. Когда я оказалась на месте, то…
– Ходят слухи, что мистер Силс был пьян. Можете ли вы подтвердить, что он в самом деле так выглядел?