– Сегодня он отбыл в Европейское патентное ведомство в Мюнхене; завтра должен вернуться.
– Ты ему доверяешь?
Коннор ухмыльнулся:
– Он пьет и курит. В наши дни это уже кое-что!
Барменша принесла столовые приборы и корзиночку с французской булкой. Коннор стал разворачивать порцию масла.
– Сегодня мне было страшно, – призналась Монти.
Увидев озабоченность на ее лице, он протянул через стол руку и погладил ее кисть.
– Послушай, – сказал Коннор, – я не знаю, что происходит, но мы докопаемся до самого дна. – Он сжал ее пальцы.
– Должно быть, в моих словах слишком много эмоций.
– Нет. Было бы очень странно, если бы тебя не взволновало все, что с тобой происходило. – Он улыбнулся. – Послушай, как бы я себя ни чувствовал, есть строчки Роберта Фроста, которые я всегда повторяю. Он мой любимый поэт.
– Прочитаешь их мне?
– От людей избавиться невозможно – как от мух и постельных насекомых. Всегда кто-то выживет в трещинах и расщелинах – это мы. – Он выразительно вскинул брови.
Монти рассмеялась и тоже сжала его руку, почувствовав, насколько она тверда и надежна.
64
Северный Лондон, 1951 год
Расписание было неумолимо.
Хильда Джадд закрыла входную дверь и заторопилась по садовой дорожке к воротцам. Время поджимало. Внизу на дороге порыкивал и дергался черный седан, выпуская из выхлопной трубы густые клубы серого дыма. Двое ребятишек, играя в пятнашки, чуть не налетели на нее.
– Что за поведение! – крикнула она вслед им, но слова ее пропали втуне.
Дождь припустил сильнее. На ней был макинтош, застегнутый до самой шеи, непромокаемая шляпка, ленты которой она затянула под самым подбородком, и боты. В левой руке она сжимала сумку.
Судя по стрелкам часов в кухне, у Хильды было в запасе две минуты. Бог может дать ей немного времени, если попросить Его. Она прикрыла глаза, пробормотала молитву и заспешила к концу квартала, где повернула направо и прошла мимо ряда кирпичных фасадов – все, что осталось от скопища домов, в которые в 1945 году попала «Фау-2».