– Да? Порой я думаю, майор Ганн, что мы с вами черпаем свою уверенность из разных источников. Ваш неизменно полон до краев свежей водой, мой же почти сух, и это опасно.
Ганн ничего не сказал.
– Вы планируете еще какие-то сюрпризы? Готовите новые пиротехнические игры?
– Нет, сэр.
– Вы уже избавились от американца?
– Жду подтверждения.
– А как утром вел себя наш добрый доктор?
– В основном как вы и предполагали. Но еще не в полной мере воспевает наши достоинства.
– Я хочу, чтобы он запел, очень громко и как можно скорее. – Кроу улыбнулся начальнику службы безопасности.
– О да, мы можем заставить его петь, сэр. – Ганн с облегчением увидел, что холодное отношение шефа начинает смягчаться. – И петь он будет так громко, как вы хотите.
98
Вашингтон. Среда, 7 декабря 1994 года
«Кристал-Плаза» представлял собой комплекс невыразительных высотных зданий из ребристого бетона и стекла. Империя, обосновавшаяся под номером 2201, являла свое присутствие внешнему миру только золотыми буквами скромного размера: «МИНИСТЕРСТВО ТОРГОВЛИ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ; ОТДЕЛ ПАТЕНТОВ И ТОРГОВЫХ ЗНАКОВ».
Коннор был уверен, что «Бендикс Шер» уже знал и время, и место его визита, и он не сомневался, что все здание под контролем.
Когда он пронес свою тяжелую сумку, набитую документами, через входные двери, на хвосте у него никто не повис. Разорванный контрольный волосок у двери его номера дал понять, что его ждут неприятности, но не здесь, где слишком много людей; они придут позже.
Интерьер здания представлял собой лабиринт бледно-зеленых коридоров, в которых размещались акры кабинетов, библиотек и хранилищ досье. В них были собраны копии всех патентов, которые когда-либо были выданы в мире. В Зале славы, что размещался в семи этажах ниже кабинета Дейва Шваба, висели ряды медных досок, славящих тех изобретателей, чьи идеи выдержали испытание временем, а порой даже и изменили мир, – Сикорский, ставший пионером вертолетостроения, Фрэнк Б. Колтон с его оральными контрацептивами, Элиша Дж. Отис, создавший современный лифт.
В этом здании работали сто пятьдесят экспертов. Вкупе они представляли собой мощную силу, которая могла и поддержать, и положить конец притязаниям как мелких изобретателей, так и мультинациональных корпораций – приняв или отказав в патенте на столь разные изделия, как самозаряжающаяся мышеловка, паровая машина размером меньше зерна риса, протез полового члена или карманный очиститель, который мог превращать мочу в минеральную воду.
Коннор сидел на металлическом стуле функциональной конструкции в кабинете своего друга. Вокруг царил хаос, и стол перед Коннором был завален пухлыми папками, на каждой из которых был номер досье с заявкой. Экспертам Патентного бюро США решительно не рекомендовалось ходить на ланч с патентоведами и юристами. Чашка кофе в кабинете – это был тот разрешенный максимум, вслед за которым, однако, могло последовать обвинение в получении взятки.
Со своим кофе Коннор покончил еще час назад, но Шваб до сих пор так и не наполнил пустой кофейник, стоящий на столике за спиной, рядом с мотоциклетным шлемом.
Вместо этого Шваб сидел согнувшись над столом и ставил точку за точкой. Одет он был, как всегда, небрежно: мешковатая рубашка в серую и белую полоску с закатанными рукавами, распущенный галстук. Знаком уважения к современному стилю была его прическа, которая выглядела так, словно ее хозяин только что получил мощный удар электрическим током.