– Монти! Привет! – Язык у Марка слегка заплетался, словно он был навеселе.
– Ребята, у вас все в порядке? – Она пыталась, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. – Я собиралась позвонить вам пораньше, но дела… э-э-э… шли прямо кувырком. С Анной все в порядке?
Наступило долгое молчание, серьезно перепугавшее Монти.
– Марк? Ты здесь?
– Она потеряла ребенка.
– Что? Что случилось?
– В четверг утром. В три часа. Ее отправили в больницу. Я уезжал по делам бизнеса.
– Господи! Как она?
– Она в порядке. Подавлена, в депрессии. Завтра возвращается домой. Я заберу ее.
Она всем существом ощущала, насколько он полон чувства потери. Она звучала в его голосе. Монти остро переживала за него, переживала за них обоих, инстинктивно понимая боль и муку, через которые им пришлось пройти.
Она сжала трубку и прижала ее к уху. Сердце у нее отчаянно колотилось.
– Можешь ли ты передать ей послание? – хрипло сказала она. Голос у нее был сдавлен, и Монти не могла понять – испытывает ли она печаль или облегчение. – Можешь ли ты сказать ей… просто скажи, что мне очень жаль.
134
Израиль. Воскресенье, 11 декабря 1994 года
Края панамы прикрывали лицо Коннора от палящего жара солнца; пропотевшие майка и рубашка липли к телу.
Вода.
С растущим отчаянием он смотрел на горы, которые стеной высились в пустыне перед ним. Внезапный громовой раскат рванул в небе, и он невольно пригнулся. Два реактивных истребителя с ревом пронеслись над головой; он еще успел увидеть красные сопла двигателей, когда они исчезали, оставляя за собой только рокочущее эхо.
Во рту у него пересохло, губы обтягивала сухая кожа. После завтрака в отеле сегодня утром он больше ничего не пил, а сейчас время уже перевалило за полдень. Краем глаза он уловил движение руки Рорке, которую он сунул под куртку, а затем услышал, как отвинчивается крышечка бутылки с водой. Жадность затопила его с головой; Коннор отчетливо представлял себе, как льется жидкость, холодная, прозрачная и чистая, как из горного источника. Рорке не предложил ему ни капли, а он был слишком горд, чтобы просить.
Слишком горд и слишком зол. Он никоим образом не хотел оставаться у Рорке в долгу.
Коннор никак не мог понять, почему же он не взял для себя воды. Как только он мог выйти в пустыню без воды? У Рорке было более чем достаточно времени предупредить его. А он сказал лишь, что ему понадобится шляпа и обувь на резиновой подошве. Он ни словом не обмолвился, что им придется идти шесть часов под палящим полуденным солнцем и что он должен позаботиться о запасе воды для себя.