– Что я скажу Анне Стерлинг? – спросила она.
– Правду, – дал простой ответ Дик Баннерман.
– Коннор сказал, чтобы я этого не делала.
Отец промолчал.
– Сколько женщин, принимавших «Матернокс» из этой партии, все еще находятся под угрозой?
– Десять. Я сосчитала их в «Досье Медичи».
– В течение какого промежутка времени у них должны состояться роды?
– Считая с настоящего времени вплоть до июня будущего года.
– Моллой в самом деле советовал тебе не говорить Анне правду? Разве это не противоречит тому, с чем мы с тобой всегда были согласны, дорогая?
– Коннор сказал, что если правда относительно «Медичи» выйдет наружу, то это уничтожит компанию.
– Да, я в этом не сомневаюсь.
– Папа, в любом случае нам придется подождать по крайней мере до возвращения Коннора.
– Я понимаю, – наконец сказал он. – Я удивлен, как Моллой, прибегая к самым разным прикрытиям, готовил эту операцию. Я начинаю восхищаться им. При первой нашей встрече он мне не понравился, но он рос у меня на глазах. Стоит только посмотреть, что он выделывал с монитором, – по части обращения с техникой у него легкая рука. В общем, выясняется, что он отнюдь не плохой парень. Под внешней оболочкой у него…
Она улыбнулась, но затем черная тревога за безопасность Коннора накрыла пришедшее было слабое облегчение.
– Да, он такой. Он отнюдь не плохой парень.
Она подъехала к парадным дверям обиталища отца и выключила двигатель. Темнота немедля навалилась на них. Прошло три часа с того момента, как Коннор ушел с Рорке.
Они прошли внутрь, и Монти быстро направилась в кухню, по пути всюду зажигая свет. Какое-то мгновение она смотрела на телефон, а потом сорвала трубку и набрала номер Анны, хотя сомневалась, будет ли та дома в субботу вечером. Ей ответили после третьего звонка.
– Стерлинг. – Мужской голос. Муж Анны. Чувствуется, он очень расстроен.
– Марк, – откликнулась она. – Это Монти.
Он оживился: