– Что с моим отцом? Где он? – опередив Коннора, спросила Монти.
Ганн, бросив взгляд на Рорке, ответил вместо него:
– Ваш отец здесь, в этом здании. С ним все хорошо.
– Здесь? Почему он здесь? Я думала, у него инсульт.
Голос Ганна был вежлив и обходителен.
– Ваш отец в добром здравии. Он… – Ганн бросил взгляд на Рорке, словно прося о помощи. – Он под воздействием успокоительных лекарств.
– Я хочу увидеть его, – сказала Монти. – И немедленно. Отведите меня к нему.
Рорке обеспокоенно посмотрел на часы.
– Эта встреча не будет иметь продолжения, Рорке, пока мы не увидим доктора Баннермана, – жестко произнес Коннор. – Кроме того, мне нужен портфель, который я оставил в вашем очаровательном больничном помещении.
Ганн и Рорке снова обменялись взглядами. И что-то в выражении их лиц вызвало у Монти глубокое беспокойство.
– Я провожу вас вниз, – сказал Ганн.
Мертвенно-бледное лицо отца, капельницы и аппаратура слежения – все это стало потрясением для Монти. Но даже за те несколько минут, что они провели с ним, после того, как была остановлена непрерывная подпитка организма анестетиками и успокоительными, его состояние заметно улучшилось. Молодой врач, опекавший его, заверил их, что доктор Баннерман встанет на ноги уже через пару часов.
Вернувшись в начальственный кабинет, Коннор сел во главе стола, положил рядом с собой папку и открыл ее. Монти села справа от него, а Рорке и Ганн расположились лицом к нему по левую сторону стола. Монти несколько секунд рассматривала лицо председателя правления, смущенная его уверенным видом.
– Первый миф, который мы должны рассеять, касается вашей роли в компании. – Коннор вынул лист бумаги и положил его на стол для всеобщего обозрения. – «Бендикс Шер» всегда соблюдал строжайшую секретность в том, что касалось распределения его акций. Что и неудивительно, не так ли, Рорке, потому что вам единственному принадлежали все сто процентов акций?
Монти изумленно посмотрела на Коннора, а затем на Рорке.
– Конечно, – продолжил Коннор, – какие-то акции вы давали вашим директорам. Вы были великодушны и демократичны. Вы разделили между ними сорок девять процентов акций компании и голоса, но они никогда не имели никаких документов, подтверждающих это. Все эти акции имели ценность, только пока их владельцы оставались в компании, – и это был мощный стимул. Ваш средний ежегодный дивиденд колебался от нескольких сотен тысяч до пары миллионов фунтов на человека. Прекрасная работа, если вы можете получить ее, Рорке, но не думаю, что вопрос о квалификации, позволяющей занять место в вашем совете директоров, имеет прямой и прозрачный ответ, не так ли? В добавление к бизнесу и научным навыкам вы приобрели от своих прислужников кое-что еще. – Коннор вытащил из портфеля папку и кинул ее на стол. – Вы думали, что вам удалось очень искусно замести свои следы. Ваши ищейки прочесали все библиотеки и издательства в мире. Вам даже пришлось убить двух фотографов, в которых миновала надобность. – Коннор откинулся на спинку кресла. – Старания скрыть свое прошлое доставили вам немало хлопот. Пластическая хирургия справилась бы с этой задачей куда эффективнее, но, наверно, в 1969 году она была не так совершенна, как сейчас?
Рорке сидел абсолютно неподвижно.
– Видите ли, Рорке, так уж получилось, что моя мать пользовалась большим авторитетом в оккультизме. Она собирала все книги о нем, которые когда-либо выходили в свет. – Коннор открыл папку, полную крупных фотоотпечатков, и разбросал их по столу.
Монти посмотрела на один из них – страницу из книги, где на черно-белой фотографии человек в белой мантии стоял на коленях в центре магического круга. По окружности его был расположен ряд артефактов, включая череп, церемониальный кинжал, несколько дароносиц, кадильниц и статуэток. Человек этот был занят тем, что надевал на голову маску в виде лягушки.
Текст под фотографией гласил: «Дэниел Джадд (Теутус) был посвящен в сан Сорок второго асессора Нового международного братства Сатаны».