– Вот теперь ты меня оберегаешь. Знаешь, у меня тоже есть характер. Перестань говорить со мной как с дебилкой. Что случилось? Это было дело Льюиса, да? Внезапно перенесли? Что-то пошло не так?
– Прости, мам. Ты абсолютно права. Я тебя оберегал. Думаю, тебе тут этого и так хватает. – Он оглядывается на седоволосую женщину. – Я поговорю с вами позже.
В его голосе мрачные нотки. С его лицом тоже что-то не так. Какая-то игра света. Оно меркнет, а черты меняются, превращая его в не Джеймса.
– Джеймс, почему ты меня так зовешь?
– Мам, я знаю, что Фиона тебе врет, и я не против, но это, так скажем, не мой метод. Я – Марк. Ты – моя мать. Джеймс – мой отец. Джеймс мертв.
– Мистер Макленнан, – вмешивается седоволосая. Она все еще стоит у моей постели.
– Я сказал, что поговорю с вами позже. Когда здесь закончу.
– Джеймс! – говорю я. Мой гнев уходит. Превращаясь во что-то тревожно напоминающее страх.
– Если вы позволите мне дать вам совет, мистер Макленнан…
– Нет. Я сам справлюсь, спасибо.
– Джеймс!
– Тсс, мам, все хорошо.
– Что ж, – говорит женщина. Видно, что ей неприятно. – Если она перевозбудится, нажмите эту красную кнопку.
Дверь за ней закрывается.
– Джеймс, это еще что такое?
– Не Джеймс, мам. Марк. Твой сын.
– Марк – подросток. Он права только что получил. Без разрешения взял машину на прошлой неделе, и теперь он на месяц под домашним арестом.
– Да, так и было. Но много лет назад, – не Джеймс улыбается, – и это был не месяц. Папа смягчился, как обычно. Думаю, я просидел взаперти три дня. Ты была в бешенстве.
– Он всегда был способен очаровать всех на своем пути. Прямо как ты.
Не Джеймс кивает: