Теперь я это понимаю.
И ночью во вторник Уилл и тренерша тоже приняли душ, вот только через несколько минут Уилл был уже мертв.
«
Телефон звонит и звонит. Выключаю его и засовываю под матрас.
Мысли, что лезут мне в голову, грубы и беспощадны.
Я вспоминаю дни накануне смерти Уилла – поведение Колетт, пропущенные тренировки, аварию. И гадаю, а не лгала ли она мне все это время. Чувствовала ли она, что теряет Уилла и потому звонила ему, умоляла приехать, как в тот день, когда ей наконец удалось его заманить к себе домой? Когда нам с Кейтлин пришлось ждать на заднем дворе?
А еще я думаю о той ночи. Ее слегка влажные волосы. Теннисные туфли, выстиранные с хлоркой. Зачем она их постирала?
И как оказалась у Уилла?
Тихонько выскользнула в два часа ночи, и муж не слышал? Как по мне, она ушла раньше, придумала какую-нибудь отговорку для Мэтта, или его вообще еще дома не было.
Что, если Уилл действительно с ней порвал, и она…
Вдруг вспоминаю, как на прошлой неделе лежала с ней рядом в постели, и она рычала во сне: «
На кухонном столе записка.
«Эдди, Дебби сказала, что тебе звонили из полиции. Кто-то опять украл ростовую куклу? Люблю, папа».
«
Они находят меня на Ройстон-Роуд. Я бегу.
Я никогда не бегаю. Бет говорит, что бег – скучнейшая форма мастурбации. Не знаю, что это значит, но эти слова навсегда отбили у меня охоту бегать.
Однако сегодня утром, с языком, онемевшим от мачехиного клоназепама[44], я решаю, что пробежаться было бы неплохо.
Я бегу и, как во время тренировки или матча, забываю обо всем, кроме того, на что способно мое чудесное молодое тело. Оно делает все, о чем его попросишь – нетронутое, чистое, мягкое, как попка младенчика, запятнанное лишь синяками, оставшимися после занятий девчачьим спортом.