Я смотрю на него, на Бет, притворяющуюся смущенной рядом с ним, а на деле едва скрывающую свой восторг. Кем эти двое себя возомнили – образцовым солдатом и милосердной самаритянкой?
– Скажи прямо. Ты собираешься им все рассказать про Колетт? – спрашиваю я.
– Я должен рассказать.
Я закипаю от ярости.
– Прости, – бросаю я после паузы. – Просто вспомнилась та ночь, когда я в последний раз тебя видела. На стоянке «Комфорт Инн», когда я пыталась вот ей причинное место прикрыть.
Он потрясенно смотрит на меня.
– Но вернемся к делу, – продолжаю я. – Значит, ты собираешься все рассказать следователю. Расскажешь о том, как вы напоили всех нас до беспамятства, даже четырнадцатилетних девочек? Ты, конечно, знал, что младшей в нашей команде только четырнадцать? А о Прайне тоже расскажешь?
Лицо рядового становится краснее полицейской мигалки.
Бет фыркает – раздраженно, но в то же время с уважением. «
– Подруга оберегает свою тренершу, как сучка щенка, – Бет пожимает плечами. – Суть в том, солдатик, что мы все хотим защитить наших старших.
Джимми снова чешет шею, пока та не багровеет, потом кивает, сжимая побелевшие губы. Как будто он нас боится.
Мы идем к машине, и Бет накручивает на палец мою косичку.
– Грязную игру ты затеяла, – говорю, закатывая глаза.
– Он тебе не восьмиклассница, Хэнлон, – отвечает она. – С этого улья больше меда накачаешь, если в ушко нежно пожужжишь. А ты на него с бензопилой. Еще и «Комфорт Инн» припомнила.
– Училась у лучших дровосеков, – говорю я, поражаясь, насколько мой ответ звучит в духе Бет.
– Но наша цель не запугать его и заставить молчать, – напоминает она. – Мы же хотим выяснить, что случилось, – она смотрит на меня. – Так?
Разумеется, мы обе хотим совсем не этого.
– Наверняка тренерша и сама больше всего желает знать, что случилось с ее парнем, – Бет наклоняется ближе; как же ей все это нравится. – Уверена, она нам еще спасибо скажет. Меня удивляет, что ты не рвешься ей помочь.
– Не хочу, чтобы у кого-то из нас были неприятности, – отвечаю я. – Я забочусь о команде.