Плечи Томаса расслабились. Я не замечала, что они напряжены, пока напряжение не исчезло.
– Хорошо. Теперь вы используете свой замечательный мозг, Уодсворт. Ударьте каблуком по ступне человека изо всех сил. Там много нервных окончаний, это отвлечет его и позволит выиграть драгоценное время.
Он быстро окинул меня взглядом, скорее для того, чтобы оценить мой наряд, чем ради флирта, но моим щекам все равно стало жарко.
– Ладно. Давайте соберем вас для прогулки по ночным улицам и пойдем. О, теперь вы можете в любой момент поблагодарить меня за то, что я вас подготовил, – произнес он, стараясь удержаться от улыбки. – Я бы не возражал против поцелуя в щеку. Понимаете, отплатить мне той же монетой и все такое.
Я с таким гневом посмотрела на него, что испугалась – вдруг это выражение навсегда приклеится к моему лицу.
– Если вы когда-нибудь попытаетесь повторить это, я действительно врежу вам каблуком по ноге, Томас Кресуэлл.
– Ох. Что-то в вашем тоне, когда вы произносите мое имя, звучит как благословенное проклятие, – сказал он. – Если сумеете придумать хороший жест рукой, который будет сопровождать его, это будет великолепно.
Я швырнула ботинок через комнату, но он ухитрился выскользнуть за дверь и закрыть ее до того, как я попала в цель. Я сжала зубы, ненавидя его всеми фибрами души.
Тем не менее он был прав. Мне нужно быть эмоционально больше подготовленной к встрече с Джеком. Я подошла к двери, подобрала ботинок и начала одеваться. Тучи сгущались, закрывая последний серебристый свет луны.
Это была идеальная ночь для охоты за убийцей на улицах Уайтчепела.
– Почему, скажите, бога ради, вы хромаете? – прошептала я хрипло моему идиоту-спутнику, бросая осторожные взгляды на людей, которые смотрели на нас с противоположной стороны улицы. – Вы привлекаете внимание, а нам полагается быть незаметными.
Томас стал упорно изображать прихрамывающую походку, как только мы достигли границ района Спитафилдз. Мы препирались насчет его хромоты, пока шагали по нескольким последним улицам, привлекая к себе больше внимания, чем королева, идущая сквозь толпу нищих в самом дорогом наряде. Томаса ничуть не смущали взгляды и насмешки, несущиеся нам вслед.
Казалось, он даже получает от них удовольствие.
– Вы просто огорчены, что не додумались до этого первой. Давайте, начинайте немного пошатываться. Если вы не притворитесь пьяной, мы никогда не привлечем внимания Потрошителя, – он свысока посмотрел на меня, слегка улыбаясь. – Не стесняйтесь опереться на меня. Мои локти в вашем полном распоряжении.
Я подхватила руками юбки, обходя мусор, сваленный в сточную канаву, и порадовалась, что Томас не видит, как я покраснела.
– Вы совершенно не понимаете цели этого вечернего похода. Я не стараюсь выманить Потрошителя, Томас, – сказала я. – Я стараюсь слиться с окружающей обстановкой и выследить его. Посмотреть, куда он идет, и не позволить ему совершить следующее убийство. Он бросит на нас один взгляд и убежит в другом направлении, чтобы хромой парень не бросился за ним в погоню со своей палкой.
– Это трость, и очень красивая трость. Потрошитель должен быть очень доволен, что на него напали с таким замечательным образцом примитивного искусства.
Я бросила взгляд на его палку. Она даже почти не была отполирована, и в ее бороздках осталась прилипшая паутина. Действительно, примитивный образец.
Мы молча крались по отдаленным переулкам и задним дворам, выбирали густые тени и прислушивались, не раздастся ли вопль, от которого кровь стынет в жилах, но увидеть что-либо было трудно. Ночное небо стало черным, как чернила, ни искорки света не падало на нас оттуда, а тот слабый свет, который шел от газовых фонарей, быстро растворялся в густом тумане.
Мы прошли по темному переулку, пересекли еще одну улицу и остановились перед старым пабом, откуда неслись немелодичная музыка и смех.