Последние Девушки

– Куинси?

Я захлопываю папку, задираю сзади свою блузку, засовываю папку на спине за пояс брюк, достаточно глубоко, чтобы она не торчала при ходьбе. Потом заправляю блузку, надеясь, что Нэнси не заметит, что когда я пришла, она была навыпуск.

Две другие папки возвращаются обратно в сейф. Едва я успеваю его закрыть, как в комнату стремительно входит Нэнси. Сначала смотрит на коробки, потом на меня, глядя, как я поднимаюсь с колен.

– Вам пора, – говорит она.

Потом переводит взгляд обратно на коробки. Обе заполнены лишь наполовину. На боку одной из них висит пара джинсов Лайзы.

– Простите, но сделать больше мне оказалось не под силу, – говорю я, – паковать вещи Лайзы труднее, чем я думала. Ведь это означает, что ее действительно больше нет.

Мы берем по коробке и направляемся в гостиную – я сзади, Нэнси впереди. Когда мы прощаемся у входной двери, я боюсь, как бы она не захотела меня напоследок обнять. Я леденею от мысли, что ее костлявые руки наткнутся на папку, спрятанную у меня на спине. Но к объятиям она явно относится точно так же, как Куп. И даже не пожимает мне руку. Лишь вытягивает губы, которые тут же окружает паутина складок.

– Берегите себя, – говорит она.

Неделя после «Соснового коттеджа»

Хороший коп и Плохой коп в упор смотрели на Куинси, надеясь получить от нее то, чего она не могла дать. Черты лица старого бульдога, детектива Фримонта, заострились, будто он несколько дней не спал. Куинси заметила, что на нем был тот же пиджак, что и во время их первого разговора – пятно горчицы оставалось на месте. А вот детектив Коул был все так же чертовски красив, несмотря на щетину над верхней губой, претендовавшую на звание усов. Когда он улыбался, их кончики слегка поблескивали.

– Вы, вероятно, нервничаете, – сказал он, – а зря.

Но Куинси все равно нервничала. Ее выписали из больницы всего два дня назад, и вот сегодня она уже сидит в полицейском участке, куда недовольная мать привезла ее в кресле-каталке, потому что ходить ей все еще было больно.

– Надоели! – сказала мать по дороге. – Неужели они не понимают, сколько причиняют нам неудобств?

Когда им позвонили, она как раз убиралась в ванной наверху, поэтому нажимать кнопку ответа на телефоне ей пришлось рукой в резиновой перчатке. Надоели полицейские или нет, но перед тем как ехать в участок, она не забыла надеть нарядное платье в цветочек. К величайшему ее ужасу, дочь пожелала остаться в пижаме и халате.

– Что-то случилось? – спросила Куинси, глядя на детективов со своего инвалидного кресла и гадая, зачем ее сюда позвали.

– Просто у нас появилось несколько новых вопросов, – ответил Коул.

– Но ведь я уже рассказала вам все, что знала, – сказала Куинси.

Фримонт с сожалением покачал головой.

– В вашем случае «все» означает ровным счетом ничего.

– Послушайте, нам не хотелось бы, чтобы у вас сложилось впечатление, будто мы вас преследуем, – произнес Коул. – Просто нам надо убедиться, что мы знаем все о том, что случилось в том доме. Ради семей погибших. Я уверен, что вы меня понимаете.