Лохматый продиктовал мне адрес, который я сохранила в телефоне и сообщил, где можно срезать, чтобы было покороче. Мне также сообщили кодовое слово — Иокогама Девяносто Девять — которое, я должна буду сообщить приятелю дяди Сигизмунда.
— И если вам сядут на хвост, — проговорил напоследок Лохматый, когда я уже села за руль и сжала пальцами ключ торчащий в замке зажигания, — помни: тебе нельзя тормозить. Возьмут парни Гудзевича — тебе и друзьям твоего дяди конец. Возьмут менты…
— Тоже ничего не хорошего, — кивнула я.
— Верно, — ухмыльнулся Лохматый и протянул свою ладонь с грязноватыми волосатыми пальцами. — Дай-ка лапку…
Я дала ему свою ладонь, которую он мягко сжал, и, глядя мне в глаза, проникновенно произнес:
— Мы на тебя рассчитываем, кроха синеглазая. Я на тебя не давлю, у меня права нет, но… если ты не доедешь до адресата, нам всем придется несладко.
«Несладко», пожалуй, было наименее точным определением того, что ждет и меня, и дядю Сигизмунда, и всех в этом джимме, если я позволю остановить фургон людям Гудзевича.
Лохматый захлопнул дверцу и махнул Гонгу. Тот нажал на кнопку и автоматические ворота, пристроенного к джиму гаража, начали подниматься.
Оба дядиных друга тут же взялись за оружие и, осторожно выглянув, открыли огонь.
Гонг, быстро обернувшись, замахал мне рукой.
Я повернула ключ. Под капотом огромного Мерседеса взревела мощная V-образная восьмёрка, снабженная новейшими инжекторами и турбо нагнетателем. Ладонями я ощутила передающуюся на руль мощь.
— Господи, — нервно вздохнув, взмолилась Лерка, — если мы выживем, обещаю: я напишу про это песню и буду петь во всех клубах и барах!
— Не вздумай! — бросила я дрогнувшим голосом и надавила на педаль газа.
Фургон, подобно лидийскому боевому быку, вырвался из гаража, разбрасывая грязь и снег.
Перед лобовым стеклом Спринтера показались несколько внедорожников, возле которых стреляли по джиму несколько десятков мужчин.
Я вырулила прямо на них и дернула рычаг КПП. Фургон набрал скорость.
Сердце в моей груди разгонялось до скорости движения поршней в цилиндрах. Я увидела перекошенные лица людей Гудзевича.
Вместе с цепенящим страхом, меня обуяла ярость и восторг.
По бронированному фургону застучали автоматные пули. Лерка вскрикнула, и наполовину сползла с сидения.
Я и не подумала последовать её примеру — бронированное стекло Спринтера выдержало попадание целой очереди пуль.
ebooksa