Скудный желтый свет озарил серые цементные стены, кое-где скрытые металлическими стеллажами.
— Вот ешкин моксель! Это мы, получается, кому-то гараж разворотили? — растерянно произнес чей голос. Не тот, что спрашивал «вскрываем?», а совсем молодой.
Закусив губу, Арина только помотала головой — стоявший посреди невинного на первый взгляд интерьера белый фургон сомнений не оставлял: они на месте.
Да и Сушка, протиснувшись между ногами столпившихся у входа, уже ринулась внутрь — мимо стеллажей, мимо сваленных у стены ящиков, мимо фургона. Обогнув стопку из пяти или шести автомобильных шин, она коротко взвизгнула и принялась царапать пол за черной резиновой «колонной». Арина последовала за собакой почти бегом.
Нет, та царапала не пол.
За сложенными стопкой шинами лежала еще одна. Сушка пихала ее носом, цепляла когтями, зубами, тянула, словно пыталась сдвинуть. Арина кинулась помогать.
Люк, обнаружившийся под резиновой «крышкой» был снабжен проушинами. Замок валялся поодаль.
— Поддеть надо, — пробормотала Арина себе под нос и почувствовала, как в ладонь тыкается что-то железное. Монтировка.
Люк поднялся без скрежета, скрипа и лязга.
Под ним поблескивала ступенька крутой железной лестницы.
Кто-то отодвинул Арину в сторону.
Сушка, помедлив пару секунд, нырнула вниз.
Арина стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони. Почему, почему на люке нет замка? Получается, Он — там, внизу? Но люк-то мало того что закрыт, еще и шиной сверху прижат…
Она подняла откинутую крышку вертикально, прислонила к ней шину, наклонила, придерживая — тяжело, но удержать вполне можно. Вот как Он это делал! Чтобы когда Он внизу, возле жертв, даже если кто-то в этот момент сумеет войти в гараж, ничего бы все равно не заметил.
— Экспериментируешь, Вершина? — из люка высунулась киреевская голова. — Спускайся.
Короткая, в один пролет, гулкая железная лестница упиралась в еще одну дверь. Точнее, не упиралась: нижняя дверь стояла нараспашку.
И закрыться не могла в принципе, этому мешало привалившееся к ней тело. Голова лежала на третьей снизу ступеньке, свалявшиеся черные волосы казались очень грязными. И очень мертвыми. Как щупальца головы Медузы Горгоны, которую уже отрубил Персей.
Несколько прядей закрывали шею, и сходство именно с отрубленной головой было почти абсолютным.
Арина не сразу узнала в этом изможденном куске плоти — ввалившиеся глаза, серая «пергаментная» кожа, запекшиеся неровной коркой губы — красавицу Мирру, которая показалась ей такой неправдоподобно молодой! Сейчас на железных ступеньках, на цементном полу неловко свернулась, словно прячась от — от смерти? — древняя, как египетские мумии, старуха.
Чуть поодаль, почти у стены, лежал телефон. Ладонь рядом с ним, сухая, жилистая, скрюченная куриной лапой, была покрыта царапинами и ссадинами. Одна, особенно крупная, шла вдоль всей тыльной стороны и выглядела не слишком свежей. Как будто Мирра вскоре после похищения терла рукой обо что-то жесткое и неровное.