Майнеры

Наступила тишина. Было слышно, как под Корневым, самым тяжелым учеником класса, поскрипывает стул, за окном щебечут ласточки, в квартале отсюда поворачивает трамвай, а у продовольственного магазина орет грузчик.

– Но этого нет в учебнике, – тихо сказала Ира Филимонова, хорошистка с первой парты.

Ларин посмотрел еще раз на условие задачи, потом поднял взгляд к классу.

– Этого нет в учебнике. Но вы только что решили эту задачу на отлично.

Его мозг напряженно работал. Вряд ли полицейский сможет долго удерживать боевиков Успенского. Нужно выбраться из школы. Как? Наверняка на всех выходах уже стоят охотники. Охота. Дико звучит. Но, кажется, папаша Успенский не шутил. А теперь и подавно его ничего не остановит.

Держа перед собой учебник, Ларин автоматически рассказывал про генералов, про то, как они нашли в своих рядах предателя и изгнали его, как слабое войско сумело выдержать напор превосходящих сил врага и в итоге победить. И есть математическое решение этой задачи, но мы сегодня не будем его рассматривать, оно действительно выходит за рамки школьной программы, поэтому… он не заметил, как стремительно пролетело время, и когда раздался звонок с урока, жуткая трель снова заставила его подпрыгнуть.

Класс сорвался со своих мест. Внутри заныла тревога. Что-то нужно делать. Он не мог сообразить, что именно.

Внезапно его оглушил звон разбитого стекла, Ларин инстинктивно поднял руку и пригнулся – мелкие и крупные осколки разлетелись по классу, а камень, который кто-то кинул, угодил прямо в бюст Лобачевского, стоявший на шкафу. Покачнувшись, тот свалился, расколовшись на несколько частей. Один глаз Лобачевского уставился на Ларина, как будто что-то хотел сказать.

Ларин почувствовал, как что-то щиплет в руке, и увидел осколок стекла, вонзившийся в предплечье. Осколок был не слишком большим. Сморщившись, он выдернул его резким движением. Кровь окрасила белую рубашку, но он не обратил на это внимания. Стало ясно, что делать дальше. Немедля Ларин достал телефон и набрал скорую.

– Диспетчерская, слушаю.

– Директору школы плохо, – сказал он. – Подозрение на сердечный приступ. Она потеряла сознание. Пришлите срочно машину.

– Какой школы, номер, адрес, – донесся усталый голос.

Ларин продиктовал.

– Хорошо. Вызов принят, ожидайте.

Он опустился на стул, посмотрел на раскрытый журнал с аккуратно закрашенной «корректором» фамилией Скокова. Через пять минут до его слуха донесся вой сирены.

Сквозь разбитое окно в класс задувал приятный майский ветерок, шевелились зеленые листья цветов на подоконнике. Располовиненный Лобачевский следил за ним настороженным взглядом. Были это дружки младшего Успенского или боевики старшего – Ларин не хотел выяснять.

Схватив портфель, в который он закинул классный журнал и старый учебник, он взглянул на рану – она довольно сильно кровоточила, тем не менее он не стал смывать кровь.

По хрустящим осколкам битого стекла Ларин вышел из класса. Когда он спустился на первый этаж, внизу уже стояла бригада скорой помощи. Двое рослых молодцов в синей униформе и с ярко-оранжевыми чемоданчиками о чем-то говорили с полицейским. Рядом сновали дети, привлеченные визитом экстренной службы, у приемной Ларин увидел физрука и еще трех учителей. Все они выглядели крайне обеспокоенно.

Никто ничего не понимал, и тревожное ощущение мигом наполнило гудящий холл.

– Директор там, – сказал Ларин, указывая на приемную. Полицейский уставился на его окровавленную руку.