– Благодарю… Скажу, что мы отрабатываем две версии: во-первых, проверяем алиби строителей, а во-вторых, не исключено, что девушку затащил на нижний этаж некий заезжий маньяк. Поддерживаете?
– Целиком и полностью.
«Заезжий маньяк»! И откуда ж этот заезжий маньяк узнал про подземный этаж, если стройка была огорожена?
– На вторую половину дня, – продолжал Томмазео, – я вызвал Адриану Морреале. Хочу сломить ее сопротивление, проникнуть в сокровенные глубины, допрашивать долго, долго, обнажить ее тайны…
Голос у него дрогнул. Монтальбано испугался, что еще пара слов, и он примется постанывать, как в порнофильме.
Это уже вошло в привычку. Перед тем как идти в тратторию к Энцо, он переоделся, а потное отдал Катарелле. Потом, пообедав, а точнее, едва поклевав, поскольку аппетита не было совершенно, поехал в Маринеллу.
О чудо! Четверо муниципальных служащих заканчивали уборку пляжа! Монтальбано натянул плавки и бросился в море в поисках прохлады. После этого часик вздремнул.
В четыре он снова был в отделении. Делать ничего не хотелось.
– Катарелла!
– Слушаю, синьор комиссар.
– Без предупреждения никого ко мне в кабинет не впускай, понял?
– Так точно.
– Ах да, а из Монтелузы звонили по поводу опросного листа?
– Так точно, синьор комиссар, я его выслал.
Монтальбано запер дверь кабинета, разделся до трусов, сбросил с кресла на пол груду документов, придвинул его к вентилятору и уселся так, чтобы ему дуло на грудь, в тщетной надежде выжить.
Где-то через час зазвонил телефон.
– Синьор комиссар, тут до вас капрал, который сказавшись из налоговой, а звать его Лабуда.
– Соедини.
– Не могу я вас соединить, поскольку вышеупомянутый присутствует тут персонально самолично.
О господи, а он тут почти голый!