А может быть, это не электричество? Может, это сработало что-то внутри? Короткое замыкание в мозгах?
Тряхнуло его, когда он думал об Адриане! Значит, это она сказала что-то важное!
Комиссар снова вернулся на веранду. Аппетит как рукой сняло.
И тут вдруг слова Адрианы прозвучали в его голове. Он вскочил, схватил сигареты, спустился на пляж и принялся расхаживать вдоль моря.
Через три часа пачка закончилась, а ноги ныли от долгой ходьбы. Монтальбано вернулся в дом, взглянул на часы. Три утра. Он умылся, побрился, тщательно оделся, выпил убойную дозу кофе. Без пятнадцати четыре вышел из дома, сел в машину и уехал.
В этот час доберется еще по холодку. И привычным ходом, безо всяких гонок в стиле Галло.
Его вела надежда. Такая зыбкая, такая воздушная, что могла бы полностью испариться от одного-единственного «да» или «нет». Если точнее, его вела безумная фантазия.
Когда Монтальбано добрался до Пунта-Раизи, было почти восемь. Нормальный водитель за это время обернулся бы туда и назад.
Зато дорога была спокойная, жара не донимала, с другими автомобилистами толкаться не пришлось.
Припарковался, вышел. Дышалось тут лучше, чем в Вигате.
Первым делом он направился в бар: двойной ристретто, пожалуйста.
Потом заявился в отделение полиции аэропорта:
– Я – комиссар Монтальбано. Синьор Капуано на месте?
Капуано он неизменно навещал всякий раз, как приезжал сюда встречать или провожать Ливию.
– Только что вошел. Можете зайти к нему, если хотите.
Постучал, зашел.
– Монтальбано! Даму свою встречаешь?
– Нет, приехал попросить тебя кое с чем помочь.
– Чем смогу. Слушаю.
Монтальбано рассказал.