Если раньше звонили колокола и пели скрипки, после случившегося на набережной музыка смолкла, и в тишине было слышно, как течет по жилам кровь – стремительным потоком, как высокогорный ручей, – и громко бьется сердце. Нужно освободиться от этой энергии, которая с каждой минутой сгущалась все больше, потому что ее давление становилось невыносимым.
Он надел плавки, вышел на пляж, дошел до кромки воды, где песок был влажным и плотным, и побежал.
Когда комиссар вернулся домой, на часах было двенадцать тридцать.
Он бегал два часа без остановки и только теперь почувствовал, как болят мышцы.
Не отказав себе в удовольствии вволю постоять под струями теплого душа, Монтальбано решил, что пора отправляться спать. Он испытывал усталость от пробежки и от внезапно свалившегося на него счастья.
Счастье, когда оно так огромно, способно подкосить тебя так же, как и сильная боль.
Проснулся он оттого, что ему показалось, что в спальне хлопают ставни, которые давно пора починить. Может, поднялся ветер?
Монтальбано открыл глаза, включил свет и увидел, что ставни закрыты. Что же тогда хлопало? Раздался звонок и стук в дверь. Кто-то не просто звонил, но еще и колотил в дверь ногами. Комиссар взглянул на часы – десять минут четвертого.
На пороге стоял Фацио. Это он наделал столько шуму.
– Комиссар, прошу прощения, я звонил, но никто не ответил. Я подумал, что вы отключили телефон.
– Что случилось?
– Шайкри. Его нашли мертвым.
Почему-то он предвидел, что случится беда.
– Погоди, я оденусь.
Через пять минут комиссар уже сидел рядом с Фацио в служебной машине.
– Как это произошло?
– Не знаю, комиссар. Мне позвонил Катарелла, он говорил про какого-то Кракки, я не сразу понял, что это наш тунисец. Позвонил вам, но вы не брали трубку, тогда я решил приехать.
– Куда мы едем?
– В порт. Туда, где стоит «Ванесса».
На набережной у яхты стояли лейтенант Гарруфо, моряк из портового управления и капитан Спарли. Они пожали друг другу руки.