Восьмая личность

— Я неважно себя чувствую.

Я чувствовала себя точно так же, когда впервые пришла сюда — Раннер мне велела не говорить.

«Держи рот на замке, Долли!» — сказала она. А потом здорово рассердилась.

Она считает, что нельзя доверять Дэниелу или любому другому мужчине, и очень расстраивается, когда я рассказываю ему наши секреты.

«Ты создашь нам много-много серьезных проблем, Долли, — сказала она. — Помни наше правило: никому из реального мира нельзя заходить в Гнездо, никогда. Если ты откроешь Дэниелу наши секреты, он разрушит и наш дом, и нас».

Еще она сказала, что нас запрут в тюрьме, выбросят ключи и оставят без еды. Или, что еще хуже, в больнице, полной сумасшедших, где будут тыкать в руки толстыми иголками, а телевизор дадут смотреть только за очень-очень хорошее поведение. Раннер не нравится, когда я с кем-то разговариваю, особенно о наших секретах, хотя иногда я слышу, как Алекса рассказывает наши секреты Элле. Они не знают, что я могу их слышать, но я их слышу, я слышу все. Я знаю, что они затевают. Вот поэтому я и пришла к мистеру Говоруну.

Глава 39. Дэниел Розенштайн

Я смотрю, как она — множественная личность — уходит быстрыми мелкими шажками. Рукава полосатого мохерового свитера опять натянуты на кулаки. Женщина, с которой я виделся во вторник, превратилась в маленькую девочку — перевертыш, человек-хамелеон.

Опустив голову, она проходит мимо сестры Кеннеди, оборачивается и машет мне полосатой кистью. Огромные круглые глаза и улыбка, обнажающая десны, делают из нее персонажа студии «Гибли»[27].

Я закрываю дверь и иду к письменному столу. Сажусь, беру телефон.

«Это голосовая почта доктора Мохсина Пателя. К сожалению, я не могу…»

Я отсоединяюсь и беру свой блокнот:

Алекса Ву. 7 декабря.

Сегодня вечером у меня была Долли. Пришла раньше времени, была дезорганизована и диссоциирована. У нее на запястьях ссадины. Она утверждает, будто не знает, что случилось. По мере исчезания защиты переключение между личностями происходит чаще, свидетельствуя о том, что в ее жизни есть большой риск — в частности, потому, что она плохо помнит о том, что было, когда она отключалась. Надо бы подумать о когнитивной реструктуризации, чтобы помочь памяти — безопасность Алексы не обеспечена, если она не может вспомнить свои действия.

Подозреваю, кто-то из Стаи знает, почему она пропустила последний сеанс и что случилось с ее запястьями. Однако доверие, как мне кажется, остается большой проблемой. Много секретов. Обсудить с Мохсином расширение регрессии и возможность вмешательства. Нужно ли мне побывать в «Электре» и понять, во что ее втянули?

Интересно, говорит ли она мне правду? Или она повредила запястья сама?

На память приходят слова Мохсина:

«Пациенты с диссоциативным расстройством личности не откровенны, при неправильных условиях они опасны».

Я откладываю блокнот и включаю чайник. Он закипает целую вечность. Мне кажется, что время замедлилось. И замедлился я сам.

Я жду.