— Кто такой Расмус?
— Младший сын Хоффмана. И он просил меня выяснить у вас одну вещь. Кто из вас двоих подсунул гранату ему в рюкзак? Малышу это не понравилось.
Еще один обмен взглядами. Все — они решились.
Начал тот, что стоял слева. Это ему предназначалось выбить информацию из толстого посетителя. Удар по почкам — клиент падает на пол, после чего его продолжают молотить ногами, повторяя все те же вопросы. Пока не ответит.
Но атака сорвалась.
Никто не ожидал от толстяка, что тот выхватит пистолет и выстрелит. Два раза, по коленным чашечкам.
Нападавший рухнул головой вперед. Хоффман развернулся, нацелил оружие на его коллегу.
— Твой приятель так и не ответил. Кто подложил гранату Расмусу в рюкзак?
Лицо молчаливого охранника удивленно вытянулось.
— Прямо на пенал с логотипом «Манчестер Юнайтед», вот что его особенно разозлило. Ну… кто?
Прошло несколько секунд, прежде чем молчаливый заговорил. Даже показал на своего напарника, корчившегося на полу.
— Он.
— Что «он»?
— Это он подложил гранату в пенал.
Следующие два выстрела пришлись скорее по краям коленных чашечек. И этот охранник рухнул лицом вперед — Пит был вынужден отступить в сторону стола, чтобы не на него.
Потом все стихло, — не только в комнате, но и в самом Пите. Как оно обычно бывает в ситуации без выбора.
В таких случаях Пит никогда не чувствовал ни вины, ни угрызений совести. Так или иначе, он всегда был готов убивать.
Быть человеком, остаться человеком, несмотря ни на что, — в последнее время они с Зофией много говорили об этом. Зофия опасалась, что каждая новая бойня притупляет чувствительность Пита. Он и сам боялся того же. Не понимал только, где проходит граница, которую ни при каких обстоятельствах нельзя переходить?
Они столько раз спорили об этом — о праве отнимать жизнь у другого, быть может, в обмен на свою.