Долина

– Зачем ты надел ботинки? Зачем так поздно пошел в лес?

Нет ответа.

– У тебя была с ним назначена встреча?

Нет ответа.

– Ты не имеешь права об этом говорить, да?

Они увидели, как Тео кивнул, не глядя на них, и неподвижно уставился в одну точку прямо перед собой.

– Ты разрешишь мне взять рисунок? Ты ведь для меня нарисовал?

Мальчик снова кивнул. Габриэла встала, держа в одной руке рисунок, а другой одергивая комбишорты, и Сервас на секунду залюбовался ее красивыми загорелыми ногами.

– Сегодня он больше ничего не скажет… Я полагаю, что на него слишком много навалилось для его возраста. Он просто очень устал. И если он действительно кому-то обещал ничего не говорить, то его слишком рано вызывать на разговор. Для этого потребуется несколько сеансов. Но он заговорит…

– У нас не так много времени, – заметила Ирен.

Доктор Драгоман бросила на нее высокомерный взгляд.

– Если у вас есть идея получше – я вся внимание…

Сервас увидел, как вспыхнула Ирен. Они вышли, и мать, дожидавшаяся в коридоре, поспешила в комнату. Гостиная опустела. В ней оставался только отец. Он безвольно сидел в кресле, закинув голову назад и положив ноги на стоявший перед ним низкий столик, и смотрел в потолок. Совсем как Христос перед снятием с креста.

Циглер подошла к бывшему военному и что-то тихо ему сказала. Сервас догадался, что она просит его завтра явиться в жандармерию. Тот выслушал с отсутствующим видом, не отрывая взгляда от потолка.

Выйдя из шале под ночной ливень, он почувствовал, что в нем поселилось тягостное беспокойство, которое появилось, когда он разглядывал рисунок Тео. И беспокойство росло. То, что происходило в долине, выходило далеко за пределы серии убийств, как бы ужасны они ни были. Призыв о помощи, Марианна, убитые, которых пытали перед смертью, осыпь, взрывчатка… а теперь еще и взрослый, что отправился на встречу с ребенком в лесу среди ночи. И ребенок отказывается об этом говорить…

Понять что-либо невозможно.

– Вот-вот должно произойти событие, которое мы начисто выпустили из внимания, – сказал он, садясь в автомобиль. – Что-то еще более ужасное, чем мы можем себе представить…

Дождь барабанил по крыше автомобиля.

– Еще ужаснее, чем заледеневший мертвец с пластиковым пупсом в животе? – скептически заметила Циглер, включая зажигание. – Или чем другой, привязанный под водопадом с разинутым ртом?

– Еще более ужасное, чем мы с тобой вообще видели до сих пор, Ирен…