А пока что она опустилась на четвереньки, прикрыла след рукой, навела на него камеру телефона, и яркая вспышка осветила глиняную тропу.
– Ну что? – осведомился Сервас пятью минутами позже.
– Она была не в восторге, что ее разбудили посреди ночи, – сказала Циглер, убирая в карман телефон, – и сказала, что я не дала ей досмотреть эротический сон, в котором она целовалась с…
– Японский демон, – ответил он. – Эти ребята огромного размера, они носят набедренные повязки, и у них на лбу рога.
– Японские демоны, говоришь… Для сновидения сюжет интересный…
– Да она тебя разыгрывала.
– И мне так показалось. Я вот думаю: как бы я отреагировала, если бы какой-нибудь мужик стал мне отливать такие пушечки по телефону…
38
Габриэла Драгоман расстегнула свой короткий двубортный плащ и протянула его одному из жандармов, словно гардеробщику в роскошном ресторане. Под плащом оказались комбишорты[42] цвета розового дерева с глубоким запашным вырезом сверху: одежда, позволявшая оценить как длинные загорелые ноги, так и обнаженные плечи и силиконовую грудь. Арсенал дополняли золотые часы и туфли на высоченных каблуках.
В гостиной было полно мужчин, и все, как по команде, проводили ее глазами, когда она прошла мимо них. Сервас заметил, что это не понравилось Ирен: видимо, она сочла такой наряд не очень подходящим к обстоятельствам.
Но не успела она и рта раскрыть, как доктор Драгоман заговорила тем же высокомерным и холодным профессиональным тоном, что и в прошлый раз.
– Где он?
– У себя в комнате, – ответила Циглер.
Психиатр окинула беглым взглядом набившихся в шале жандармов, которые откровенно на нее пялились.
– Здесь слишком много народу. Какой-нибудь врач его осматривал?
Циглер назвала имя доктора, которого Драгоман, похоже, знала.
– Никаких ран или следов на теле, никаких признаков сексуальной агрессии… но рядом со следами мальчика в лесу нашли следы взрослого человека…
Габриэла Драгоман прищурилась. Ирен уже обрисовала ей ситуацию по телефону.
– Мать с ним?
– Да.