Долина

– Вот вы где, – сказала Циглер, входя в жандармерию и посмотрев на часы. – Через пять минут по видео начнут показывать вскрытие. Куда пойдем смотреть?

Все выбрали кабинет Ангарда, у которого на компьютере стояла программа видеоконференции. На экране появились два силуэта в зеленых блузах. В одном из них Сервас узнал высокую, стройную брюнетку: доктора Фатию Джеллали. Она возглавляла институт судебной медицины в Тулузе. То, что она здесь, новость отличная: доктор Джеллали была очень компетентным и преданным делу специалистом. В ее темных, таких же черных, как и волосы, глазах вспыхнуло удивление.

– Мартен? Вот уж не ожидала вас здесь увидеть… Я полагала, что это расследование ведет ведомство жандармерии?

Он уловил то, что читалось между строк: «А разве вы не отстранены?»

– Я здесь случайно, – сказал он, – и никакого отношения к расследованию не имею. Дело поручено Региональной службе полиции, и ведет его капитан Циглер. Но, поскольку мы когда-то работали вместе, она попросила меня… бросить взгляд.

Он с сомнением покосился на Ирен, в надежде, что доктор Джеллали не станет упоминать о его отстранении в присутствии Ангарда.

– Ну, в таком случае начнем, – нетерпеливо подытожила Джеллали. – Не будем терять времени. Позвольте представить вам доктора Крауса из отделения пульмонологии больницы По. Он будет мне сегодня ассистировать.

Курчавый, как баран, доктор Краус выглядел небрежно и устало, что не должно было внушать доверие его пациентам. Но тот, кто был распростерт на металлическом столе, вряд ли станет возражать.

Тимотэ Хозье, казалось, о чем-то задумался. Живот его уже не был раздут, и тело выглядело даже худым. Ребра выпирали из-под синеватой кожи, покрытой сетью очень темных вен, похожей на рисунок, который выдувают дети, когда дуют через соломинку на чернила, смешанные с водой. Светлые волосы были сбриты, череп вскрыт, так что можно было различить серое вещество мозга, которое поблескивало в свете лампы, как коровья печенка. Серваса удивило, что Ангард так побледнел. Офицер жандармерии явно не привык любоваться на покойников на прозекторском столе.

Оба медика надели пластиковые фартуки, перчатки, маски, защищавшие нижнюю часть лица, и защитные очки.

– Вид синюшный, с почерневшими венами, что типично для агонии при утоплении, – начала доктор Джеллали, – и вызвано попытками утопленника вынырнуть на воздух. Как вам известно, если бы жертва была убита до утопления, тело ее было бы белым, а не синюшным. Кроме того, в дыхательных путях повсюду обнаружены диатомовые водоросли, и возможно, что при вскрытии мы их найдем в тканях и в органах. Диагноз утопление у меня сомнений не вызывает.

Она взглянула на доктора Крауса, который подтвердил ее слова кивком. Казалось, он был одновременно и заворожен, и парализован зрелищем этой высокой красивой женщины, расхаживающей вокруг трупа, как аукционист вокруг произведения искусства.

– Кроме того, мы проанализируем водоросли, найденные в легких, и сравним их с водорослями из водопада, чтобы удостовериться, что тело не утопили в другом месте и не перевезли сюда.

«Учитывая кучу камней, наваленных на него, и веревок, которыми он был обкручен, шансов у него было мало», – подумал Сервас.

– Мы осмотрели головной мозг и черепную коробку жертвы. Этот осмотр позволил заключить, что два сильнейших удара, нанесенных сзади по затылку, не могли его убить, но он, несомненно, потерял сознание.

– Два? – переспросил Сервас.

– Да. И это неудивительно: не так-то легко кого-либо нейтрализовать сразу, так бывает только в кино. Но в этих двух ударах есть кое-что интересное: они разные. Первый был гораздо слабее второго и нанесен в район затылочной кости, второй же нанесен в темя, стало быть, на несколько сантиметров выше… Когда я говорю «первый» и «второй», не относите это к порядку ударов.

– А чем вы объясняете эту разницу? – быстро спросила Циглер.

– Сейчас скажу… Все заставляет думать о том, что нападавших было двое: один меньше жертвы ростом, другой – того же роста или выше и гораздо сильнее первого.

– Двое нападавших? – повторила Циглер.