Слово

«Милостыню ты дал, а не пожертвовал, – подумала Анна. – Кость жаждущим бросил…»

– Ну, прощай, красавица, – с сожалением сказал Леонтий и поклонился. – Верно, уж не свидимся… А черные мысли от себя гони. Гони! И людям побольше доверия оказывай. А то у тебя глаза-то ровно у зверька – во тьме светятся.

– Бог даст, свидимся, – проронила Анна. – На одной земле живем.

– Да в том беда, – в тон ей подхватил Леонтий, – разными путями ходим.

– Не такими уж разными, – улыбнулась Анна. – Я на будущий год наведаюсь.

– А меня-то уж не будет, – вздохнул он. – Я дальше пойду… Назначение у меня тяжкое: людям веру нести, души их укреплять. Странник я, красавица, на одном месте не живу… Ну, ступай с Богом.

Анна повернулась и пошла, путаясь в картофельной ботве, спиной ощущая его взгляд.

– Так не забудь: завтра в обед катер уходит, из Останина! – негромко напомнил он.

– Не забуду…

Она пробежала мимо летней кухни, откуда слышался приглушенный мужской голос, взлетела на крыльцо и мигом в избу. Удерживая сверток в одной руке, она нашарила на причелине спички, зажгла лампу. «Что он мне подсунул? Чем откупился? – думала она, торопливо разворачивая мешковину. – Если ценные книги – значит, он меня раскусил до конца. Значит, он прекрасно знает, что такое археография, а значит, он не кержак, не странник – паломник…»

Того, что оказалось в свертке, с лихвой хватило бы окупить всю нынешнюю экспедицию. Материальные, моральные и физические затраты. Ради этих четырех книг стоило топать по болотам и дорогам, колоть дрова, косить сено и еще делать черт знает что! В ее руках оказался Пролог середины семнадцатого века, в хорошей сохранности, написанный полууставом, с киноварными буквицами и роскошными заставками. Затем шел Измарагд шестнадцатого века – сборник поучительных статей, тоже рукописный, затем старопечатный Часовник и самое интересное оказалось на дне свертка – пергаментный сборник, содержание которого с налета определить было невозможно.

Сон отлетел, усталость как рукой сняло. Анне показалось, что она лишь перелистала книги, а уже прошло два часа! Марья с Тимофеем все еще были на кухне, но могли появиться каждую минуту или увидеть свет в окне. Заметив чужие книги, Марья, чего доброго, начнет расспрашивать, откуда и что, тут еще Тимофей… Лучше пока не высовываться, не показывать книг. Анна спрятала их в рюкзак, потушила лампу и легла в постель. «Только бы завтра явился Иван, – подумала она. – Только бы этот блудный сын вернулся…»

«Теперь можно посмотреть по материалам Гудошникова, – засыпая, подумала Анна, – и узнать, у кого Леонтий взял эти книги. Такое не могло пройти мимо Никиты Евсеича… Пролог в отделе, кажется, есть, только чей – не помню…»

Можно было свертывать экспедицию и уезжать домой.

Как и было сказано Леонтием, Иван Зародов пришел рано утром. Марья Егоровна уже суетилась на кухне, там же сидел Тимофей и чистил молодую картошку.

– Явился, блудный сын, – проговорила Анна. – Куда же вас носило?

Иван поскреб оформившуюся бороду, вынул из-за пазухи изорванный Псалтырь.

– Нету книг, – глухо проговорил он. – По заимкам как Мамай прошел… Вот вся добыча.

– Иван Николаевич пришел! – обрадовалась Марья, показавшись из кухни. – Давайте к столу! Сейчас готово будет.

– Мы с Петровичем поели, – пробурчал Иван. – Благодарствую…