Слово

– Я, пожалуй, пойду, – проговорила она и встала из-за стола. – Так устала и есть не хочется…

– Это бывает, – участливо согласилась Марья. – Первый день всегда так, токо бы до постели добраться… Ну, ты хоть через силу поешь.

– Не могу, глаза закрываются…

– Ты ложись-ка в горнице, – сказала Марья. – Ступай. Токо лампу-то зажги, а то впотьмах ударишься.

Анна вышла во двор. Последнее, что она увидела за столом, была стриженная под ноль, в штрихах обнажившихся шрамов, голова Тимофея, склоненная над дымящейся миской. Тимофей держал ложку в кулаке и сжимал ее с такой силой, что белели суставы пальцев.

Постояв во дворе, она прислушалась и осторожно пошла в огород. Ночь после света казалась еще темнее, и, пока глаза не привыкли, она шла на ощупь между длинных гряд. Возле городьбы она остановилась, вглядываясь и стараясь уловить ночные звуки, – тишина. Даже птицы не поют, собаки не лают. То ли и правда гроза собирается?

Однако в небе от горизонта до горизонта проступали звезды и белесой дорожкой тянулся Млечный Путь.

– Пришла, красавица, – услышала она голос откуда-то снизу. – . Я уж, грешным делом, подумал, не придешь… – Он вырос перед ней из травы и встал, навалившись на городьбу. Анна инстинктивно отпрянула, но тут же взяла себя в руки. Леонтий заметил это, улыбнулся. – Не пугайся, я не кусаюсь… А укушу, так не больно.

– Мне некогда, – сказала Анна. – Книги принесли?

– Принес книги, принес, – степенно проговорил он. – Как обещано было, четыре штуки… Я не только книги принес. Я тут разузнал: из Останина завтра катер идет, шустрый такой катерок, скоростной, и прямо до города Колпино. Что, думаю, вам с книгами-то на перекладных тащиться? Из Колпина-то самолеты летают, благодать…

– Благодарствую, – с чувством произнесла Анна. – Столько хлопот вам…

– Что ты, красавица. Я же попутно узнал, случай подвернулся. Считай, повезло. Так что вы с братцем садитесь завтра на попутку, чтобы к обеду в Останино поспеть… Братец-то твой пришел?

– Пришел! – сказала Анна. – Явился, блудный сын. Леонтий рассмеялся.

– Ай, нехорошо обманывать! – погрозил пальцем. – Нехорошо, девонька… Это Марьин сынок вернулся. А твоего братца еще нет, но скоро будет. К утру. Не тушуйся, живой здоровый идет, правда, умаялся в дороге-то…

Холодком стянуло кожу на затылке, тоненько закололо в кончиках пальцев: если Иван действительно к утру придет, то перед нею сейчас не человек стоит – дьявол. Когда он успел узнать и о катере, и о Тимофее, и об Иване, который еще где-то идет?! Если не дьявол, то, по крайней мере, разворотливый, ловкий, вездесущий и поэтому опасный человек, преследующий свои цели. Вполне возможно, что он завтра проводит сам или заставит кого-нибудь проводить их до Колпина. Ему очень не хочется, чтобы они ехали через Еганово пароходом.

– А книги – вот они, возьми, красавица, – он подал сверток из мешковины. – Не урони смотри, тяжелые…

Анна приняла сверток, ощупала переплеты: нет, не кирпичи, не поленья – книги…

– Пользуйтесь, читайте, – приговаривал Леонтий. – Да внемлите Божьему слову.

– Благодарствую, – сказала Анна. – Дорогой ваш подарок. А мне в ответ и нечего дать…

– Не подарок, – поправил Леонтий. – Книги я жертвую. А На жертву ответа не надо.