Ленинградская зима

– Меня с собой не равняй, – ровным голосом сказала Нина. – Я-то поверила в сказки твоего Акселя: отомстите за унижения, вы достойны иной жизни, вы ее получите…

– А может, и получишь, Нин? – вдруг спросил Горин.

– Я жить не хочу, – устало ответила она.

– А я, Нина, хочу. Жить! Понимаешь? – шепотом сказал он. – Потому и хочу бежать… от них… Понимаешь?

– Куда? Куда ты можешь убежать?

– Хотя бы на фронт, – серьезно и решительно сказал Гория. – Уйти добровольцем – и концы в воду…

И вдруг в голове у нее мелькнуло, что вдвоем убегать было бы легче. Лицо ее стало другим. Она широко раскрыла глаза и рот.

– Давай вместе подорвем. А? – продолжал Горин. – Тебя же в медсестры с руками оторвут. А? Нина? В одиночку хуже.

Она крепко сжала губы и, глядя на Горина, как бы ждала от него какого-то главного, решающего слова. Но не дождалась и сказала:

– Не верю я тебе, Горин. А хотелось бы поверить. Понимаешь? Ты сейчас иди.

– Куда идти, Нина? Наверно, уже комендантский час. Заберут…

– Иди. Ничего не хочу знать – иди, и все. Я хочу остаться одна. Позвони завтра…

Горин с огорченным видом взял свою шляпу и медленно пошел к двери…

На другой день рано утром ему позвонил Кумлев.

– Как насчет моего поручения? – спросил он.

– Я у нее был, – ответил Горин.

– Ну?

– Можно ожидать чего угодно.

– Понял, спасибо, – услышал он в ответ. – Хочу заметить, что вы сделали, может быть, самое серьезное дело за все наше знакомство. Еще раз спасибо. До свидания…

Из ленинградского дневника