– Меня с собой не равняй, – ровным голосом сказала Нина. – Я-то поверила в сказки твоего Акселя: отомстите за унижения, вы достойны иной жизни, вы ее получите…
– А может, и получишь, Нин? – вдруг спросил Горин.
– Я жить не хочу, – устало ответила она.
– А я, Нина, хочу. Жить! Понимаешь? – шепотом сказал он. – Потому и хочу бежать… от них… Понимаешь?
– Куда? Куда ты можешь убежать?
– Хотя бы на фронт, – серьезно и решительно сказал Гория. – Уйти добровольцем – и концы в воду…
И вдруг в голове у нее мелькнуло, что вдвоем убегать было бы легче. Лицо ее стало другим. Она широко раскрыла глаза и рот.
– Давай вместе подорвем. А? – продолжал Горин. – Тебя же в медсестры с руками оторвут. А? Нина? В одиночку хуже.
Она крепко сжала губы и, глядя на Горина, как бы ждала от него какого-то главного, решающего слова. Но не дождалась и сказала:
– Не верю я тебе, Горин. А хотелось бы поверить. Понимаешь? Ты сейчас иди.
– Куда идти, Нина? Наверно, уже комендантский час. Заберут…
– Иди. Ничего не хочу знать – иди, и все. Я хочу остаться одна. Позвони завтра…
Горин с огорченным видом взял свою шляпу и медленно пошел к двери…
На другой день рано утром ему позвонил Кумлев.
– Как насчет моего поручения? – спросил он.
– Я у нее был, – ответил Горин.
– Ну?
– Можно ожидать чего угодно.
– Понял, спасибо, – услышал он в ответ. – Хочу заметить, что вы сделали, может быть, самое серьезное дело за все наше знакомство. Еще раз спасибо. До свидания…
Из ленинградского дневника