Возле пирса речной милиции Афанасьев сразу же увидел на берегу в высокой зеленой траве серую Ладу. Она узнала майора даже в этом непривычном виде и приветливо замахала хвостом. Собаку держал на поводке парень в кедах, тренировочных брюках и голубой шелковой безрукавке; в нем не сразу можно было признать давешнего проводника.
— Ну, вот подходяще. Такого же мы встретили на дачном проспекте, только овчарка у него была чепрачной окраски и не было у него в руках такого замечательного контейнера, — подытожил Афанасьев, рассматривая инспектора-кинолога, как теперь стали величать проводников служебно-розыскных собак.
Одеваясь, майор подозвал к себе дежурного отделения речной милиции и рассказал о картежниках, замеченных на пляже. Тот немедленно выслал катер с милиционерами и дружинниками и пообещал:
— Проверим и результаты сообщим в местное отделение.
Усаживаясь в «Жигули», Николай Митрофанович начал расспрашивать проводника:
— Ну, как Лада у тебя работает?
— Отлично. Если, конечно, следы есть. В городе-то трудно. Там знаете сколько запахов? А здесь другое дело.
— Как же она их след найдет? — усомнился шофер.
— Есть такая наука. Одорология называется, — оживился проводник. — Ученые доказали, что молекулы, из которых состоит запах, сохраняются очень долго, и если их законсервировать, то потом можно использовать этот запах через продолжительное время. Эти самые ученые сконструировали специальный локатор, «собачий нос». Но нам механический нос ни к чему. Верно, Лада? — Проводник обнял собаку, притянул к себе, и та, отлично понимая, что хозяин ею доволен, что он ей верит, улучив момент, лизнула его в щеку.
— Не целуйся, противная морда, — доставая платок, шутливо проворчал проводник и продолжил импровизированную лекцию. — Наши ученые-криминалисты изобрели специальный контейнер, куда помещают вещь, предмет или просто обогащенный нужным запахом воздух. Вот приедем, на месте вы увидите. Лада знает, что от мешка пахнет преступниками. Она, прежде чем прорабатывать след, еще там, в квартире, обнюхала потерпевшую, выяснила, как пахнут в квартире другие вещи, и сейчас будет искать только запах владельцев мешка. Если они, конечно, снова не уехали на машине, то она их найдет. Отличная собака у меня Лада, — похвалил проводник свою любимицу.
Через несколько минут Афанасьев остановил машину в тупике возле пустого дома. Проводник раскрыл контейнер и вытряхнул из него мешок. Лада старательно, даже с какой-то показной внимательностью начала его обнюхивать.
— Пойдете за проводником. Вам нет смысла проходить через участок дачи, — инструктировал майор подошедших Ильина и Звягина. — Идите в обход и ждите. Лучше, если один пойдет поближе к собаке, а другой в стороне. Подстраховывая. Как только Лада проработает след, немедленно сообщите. Буду в местном отделении милиции. Там же оставлю, Борис, твои «Жигули», а ключи передам дежурному.
Афанасьев отправил своих помощников на соседнюю улицу, дождался, когда Лада взяла след, длинной щепкой, чтобы не прикасаться руками, запихнул мешок обратно в контейнер, закрыл его и положил в багажник. Уселся за руль, взглянул на дремавшего таксиста:
— Поехали, Николай Митрофанович. Есть у нас еще дома, то бишь в родной милиции, дела.
Майор загнал автомашину во двор отделения, поставил в сторону, чтобы не мешала. Взглянул на часы: было около трех часов дня.
— Четыре часа я вас мучаю, Николай Митрофанович! И, если не будете возражать, еще часок — другой.
— Чего уж там! Вы мне внеочередной день отдыха устроили. Справку-то дадите?
— Дам, конечно. С печатью, все честь по чести.
— Тогда ладно, мне главное, чтобы начальство не ругалось. Я вот там в тени на лавочке подожду.
Шофер направился в тень, а Афанасьев к своему местному коллеге — Михаилу Трофимовичу. Едва Афанасьев переступил порог кабинета, ему навстречу вышел из-за письменного стола худощавый, лысеющий мужчина небольшого роста. Крепко пожал руку.