А еще хотели спускаться с рассветом. Не пойдет такое. Ждать, пока поутихнет. А это что еще за явление Христа народу?.. Откуда эти-то двое взялись? Не иначе, с перевала. Но там же никого, кроме их собственных спартаковских наблюдателей. Витьки Тура с Лёхой Ржавым (для отличия от другого спартаковца, сильно брюнетистого Арика Полякова, прозвали так Лешу за тускло-медную шевелюру). Обоим, как альпинистам, на данный сезон крупно не повезло: после срыва на скалах Туру выколупывали мениск, Полякову подававший назад машину шофер переломил ключицу.
Куда же они, я извиняюсь, чешут?.. Ин-те-рес-но все-таки, куда?.. Да к нам, и никуда больше. Два таких вот неполноценных — и нас спасать собрались! Со стены высшей категории трудности. Вот это номер! Идут и не знают, что лично мы в полнейшем ажуре.
А ну, подойдите поближе, орлы! “Вставай рядом, Вербовой, слушать мою команду. И — три-четыре!..” Гаркнули в обе глотки. Нет: слов внизу не разбирают. В самом деле, гора грохочет, как тыщи дробилок. Тогда так: встаем, показываем на себя — на них — на спуск — на навешенные с вечера перила. Закивали. Дуйте, в общем, на морену, до Безлюдного. Понятно?
А перил, оказывается, и метра не осталось. Даже крючьев по всей стенке ни штуки. Всё этот дьявольский снайпер Гора: без прямого попадания крюка не выбьешь.
Гора ссыпала все, что припасла, и Кавуненко с Вербовым начали спуск на ледник. Обошли вставшую особняком скалу, согласно гляциологии — останцу, по-местному — хицану, и, только зайдя за перегиб склона, увидели серый треугольник палатки и в жестко пахнувшем битым гранитом и погребной сыростью воздухе почувствовали струю, которая несла щекочущий запашок бензина, и супчика, и чего-то еще живого, своего, человеческого. И чем ближе, тем сильнее.
Лагерь Безлюдного.
— Салют, мужики! — Обратно салют.
Здороваясь, не выдавая себя, уголком глаз с ходу пересчитать. Слава те… Отлегло, Кавуненко! Все восемь. Все в пыли, будто цементники. Но все!
— Представляем, чего нахлебались на стенке.
— И не говори!
— Хорошо, что так обошлось. Мы за вас уже шибко сомневались. Молчите себе, и всё!
— Камнем рацию трахнуло. Вот и замолчала. А с вашей морены всю ночь грохот. Тоже опасались.
— Считайте, в сорочке родились. Морена сработала, как волнорез. Все камни обтекали нас. Видали, какие валы за одну ночь нагородило? Камень не падал, рекой стекал.
— А у Романова что?
— С вечера ни о чем таком и не думали. И прогноз нормальный: надвигается небольшой грозовой фронт. Только и делов.
— А с романовской ночевки ничего не принимали?
— О птицах ему скажи.
— Это да! Это он про уларов. Знаешь ведь, какие они, горные индюшки. Человека за версту обходят. А тут летят и летят. И всей стаей прямо на лагерь на наш пикируют. На палатки. Машут, квохчут, мельтешатся. Пойди пойми. А разобраться — они же первыми землетрясение учуяли. Задолго до первого толчка.
— Так это землетрясение? — А вы что подумали?
— Нет… мы… ничего.
ebooksa