— Чей — ихний? — спросил Бубнич.
— Красковский, — заспешил Чумак. — Мы совхоз взяли, а тут они на нас. Мы — бечь. А потом батько нас собрал, гуторит, их же два десятка, не боле. Мы внове на них, а тут вы!
— Да, — сказал Бубнич, — сам черт тут голову сломит... А чего вы между собой передрались? — спросил он у бородача.
— Это между кем — промеж собой? — спокойно переспросил бородач. — Промеж собой, когда свои, а эта голь — она кому своя? Может, вам?
— Может, и нам, — сказал Бубнич. — Ну ладно. Сколько у Краскова народу? — спросил он бородатого.
— У капитана Краскова народу хватит, — сказал тот.
— Да десятка два у него! — зачастил Чумак. — Только они все навроде этого. Сплошь ухорезы!
— А ты чего к Хрену пристал? — спросил у третьего пленного Бубнич.
— С горя я, ей-бо, с горя, гражданин товарищ, — сказал тот глухо и посмотрел из-под бровей запавшими больными глазами. — Батьку мого ваши вбилы... за реквизицию... Ось я и прилып до того Хрена...
— Видать, кулак был батька! — определил подошедший начальник.
— Та який кулак, — застрадал мужик, — одна коровка — усе хозяйство. Лошади и то не було.
— А ты, значит, осознал? — спросил начальник.
— Як есть усе осознав, — забормотал мужик и вдруг хлопнулся на колени. — Не вбывайте мене, граждане товаришы!
Бородач презрительно отвернулся. У Чумака затряслись губы.
— Встань! — приказал Бубнич и обернулся.
Из парка звал, кричал, вопил чей-то голос.
Все, кто был в доме, кинулись к окнам и затеснились в узких дверях, ведущих в парк. Голос все кричал за липами аллеи, и все толпой понеслись туда. Клешков бежал сзади и подбежал, когда из толпы уже вылез Гуляев с восковым, мутным лицом и пьяно зашагал куда-то в гущу кустов.
Клешков протолкался сквозь остолбенело стоявшую стену людей и замер. Под деревом на куче свежекопанной земли лежали во всю длину взбугренные страшным последним усилием синеватые человеческие ноги. И только потом Клешков различил, что они не были отрублены, что это была половина человека, вся верхняя часть которого была закопана в землю. Клешков стоял и смотрел на эти ноги и представлял, как его держали, может быть наступив на поясницу, как он пробовал руками отпихнуться от дна ямы, а сверху уже беспощадно сыпали и сыпали землю, и он задыхался и кричал, а земля лезла в рот, ноздри...
А может, и руки-то у него были связаны...
Звякнуло железо, двое начали спешно копать.
ebooksa