— Не трогай! — Мальчик дернулся, но Гришка держал крепко. — Вот Филипп вернется, он тебе задаст!
— Мы твоего Филиппа — одной левой! — Гришка начал выкручивать Сергейкину руку.
— Пусти!
Вдруг Гришка закричал и выпустил мальчишку.
— Ты кусаться? — догнал Сергейку, который отскочил к камышам, подставил ногу, толкнул, навалился всем телом, выкрутил руку и наконец разжал все пальцы.
Сергейка лежал, уткнувшись в песок, и плакал.
Гришка держал красную звезду с серпом и молотом — такие звезды носили советские солдаты на пилотках и фуражках, он сам видел их, когда красные войска отступали с боями через Острожаны, даже сорвал одну с фуражки убитого командира. Хранил несколько дней, пока отец не увидел, выругал его и, отобрав, выбросил в мусор.
А здесь — блестящая красная звездочка…
— Где взял? — спросил он грозно.
— В лесу нашел. — Сергейка смотрел испуганно.
— Врешь! — схватил малого за ухо, прижал затылком к земле. — Скажи правду, где взял?
Сергейка захныкал:
— Пусти, больно ведь…
Вдруг Гришка увидел в глазах Сергейки торжество. Не успел удивиться, как что-то тяжелое и горячее навалилось на него, стиснуло шею.
Гришка закричал тонко, жалобно, потому что, казалось, пришла его последняя минута.
Филипп налетел, словно коршун, бросил узелок с продуктами, который прихватил из дома, упал на Гришку с разгону, схватил за чуб и ткнул лицом в мокрый песок.
— У-у, гад, на маленьких нападать! Ешь землю, ешь, вот тебе!
Гришка был сильнее Филиппа — быстро выкрутился и сделал попытку подмять его под себя. Но Сергейка потянул его за ногу, а Филипп навалился опять. Гришка понял, что с двумя ему не справиться, и сразу стал канючить:
— Пустите меня, двое на одного, не честно!
— А на маленького — это честно? — Филипп еще раз ткнул его носом в песок. — Ну-ка, просись!