— Осторожно, собака не привязана.
— Я не вижу ее.
— Заперта в сенях. Он всегда ее там запирает, если кто к нему приходит. Когда «черный» приходил, тоже запер.
— Как проникнуть в дом?
— Не знаю.
— Может, вы подержите собаку? Она вас знает.
— Если станет рваться, у меня сил не хватит удержать — больно здоровая.
Кузьменко прошел по дорожке к дому и постучал в дверь. Почуяв чужого, зашелся лаем волкодав, он бросался на дверь, и толстые доски ее ходили ходуном. Петрушкин не спешил открывать. Кузьменко терпеливо ждал.
— Я подам голос, может и откроет, — сказала Глафира, идя к двери, но Кузьменко строго и властно приказал:
— Отойдите сейчас же! И вообще — уходите отсюда немедленно.
Глафира, испуганная суровым тоном майора, пошла к воротам. Но когда майор снова постучал в дверь, она подбежала к нему:
— Будьте осторожны! Когда дверь откроется, пес может броситься на вас.
Слабо щелкнула задвижка, Кузьменко тут же подпер дверь плечом. И вовремя — огромный пес бросился вперед и, если бы не предосторожность майора, вцепился бы ему в горло. Послышался приглушенный голос Петрушкина:
— Эй, кто там?
— Андрей Алексеевич, откройте! Это я. — Кузьменко приложил ухо к двери.
— Кто это «я»? Говори по-человечески! А-а, товарищ начальник? Сейчас, сейчас, только собаку привяжу, еще покусает, тварь бессловесная.
В доме снова наступила тишина. Петрушкин уволок куда-то хрипящего пса. Прошло минут пять, пока дверь наконец открылась.
— Входите, входите, откуда вы на ночь глядя? С добрыми ли вестями пожаловали? Проходите.
В доме был беспорядок, какой обычно бывает в домах, где нет хозяйки. Стол заставлен грязной посудой.
— Не ждал я вашего прихода, а то бы подготовился как следует, теперь же не обессудьте, чем богаты, тем и рады.