Тайные тропы

— Ну, ты тут располагайся, а я пойду на работу, — бросил Константин, уже направляясь к двери.

Но Никита Родионович остановил его:

— Ты, кажется, что-то хотел сказать?

— Ах, да, — спохватился Константин, — чуть не забыл. Вечером, в воскресенье приходил какой-то мужчина и спрашивал тебя.

— В котором часу? — быстро спросил Никита Родионович.

— Примерно, часов в семь, не позднее.

— Каков он собой?

— Похож на узбека, уже немолодой, довольно рослый, хорошо говорит по-русски.

Никита Родионович потер концами пальцев свой высокий лоб, сдвинул хмуро брови. Тысячи догадок и предположений лезли в голову, хотелось сосредоточиться, привести в порядок мысли.

— Хорошо, поезжай, а мы тут с Тоней будем хозяйничать.

Константин засмеялся.

— Придется одному, без Тони. Она в Свердловске. Поехала проведать мать.

— Вот так так! А я ей подарок привез. Ну, да ладно, придержим до возвращения. У меня больше вопросов нет. Беги! Я тут один справлюсь.

Никита Родионович закрыл за Константином калитку и вернулся в комнату. Он снял шерстяной костюм, выкупался и надел пижаму. Стало легче, но духота все-таки донимала основательно. Захватив подушку и одеяло, Никита Родионович отправился в сад.

Миновав столовую, переднюю и густо повитую диким клематисом и виноградом веранду, он спустился по ступенькам во двор. По раскаленным кирпичам дорожки ступать босыми ногами было невозможно, и Никита Родионович пустился бегом.

Трехкомнатный домик, занимаемый им и братом, стоял на черте, разделяющей город на две почти равные части. У конца двора протекал головной арык, питающий город водой. В небольшом, закрытом высоким дувалом дворе росли два раскидистых каштана, акации и много фруктовых деревьев: вишни, яблони, абрикосы, груши. Под старой, отяжеленной плодами яблоней, растущей у самого арыка, Никита Родионович разостлал одеяло, положил подушку и лег.

Теперь можно было думать. Никита Родионович вынул письмо и вновь прочел его, тщательно вглядываясь в каждое слово, пытаясь найти объяснение нескольким странным фразам, адресованным ему.

«Приходил узбек. Но при чем тут узбек?» — рассуждал Никита Родионович. За линией фронта он и Грязнов знали одного узбека — Алима Ризаматова, который здравствует и работает сейчас здесь на крупнейшей гидроэлектростанции.

Правда, был еще один узбек — Саткынбай, предатель, выкормыш Юргенса и Марквардта. Его выследили подпольщики из группы Дениса Макаровича Изволина. Саткынбай еще тогда был послан гитлеровской разведкой в Советский Союз. Ему именно вручил Юргенс фотокарточку Никиты Родионовича с собственноручной его надписью. Но к Константину никто, и в том числе Саткынбай, не приходил и карточки не передавал. Саткынбай, видимо, попался и давным-давно разоблачен. Да и, к тому же, Саткынбай не мог знать кличек-паролей, присвоенных друзьям значительно позднее. Но тогда кто же приходил?

Никита Родионович мучительно долго и напряженно думал, перебирал в памяти всех врагов, с кем пришлось столкнуться в годы войны, но ни к чему определенному притти не мог. Одно ему было ясно: что автор письма — агент иностранной разведки. Иначе он не мог знать кличек.