— Ты?!
— Нет, тень отца Гамлета, — с раздражением огрызнулся я. — За три дня так изменился, что не узнать? Или не вовремя? Могу уйти, если теперь знать не хочешь.
— Что ты, в самом деле?! — полицейский отложил ручку и поднялся из-за стола. — При чем тут — вовремя, не вовремя? И когда я тебя знать не хотел? Мне вообще Шепильская строго-настрого запретила тебя еще минимум неделю беспокоить. А тут ни с того заявляешься и с порога лаяться начинаешь. Я-то тебе что-то дурное сделал?
Нотки неподдельной, даже какой-то детской обиды, прорезавшиеся в его голосе, моментально остудили гнев. Сдувшись, словно шарик, из которого выпустили воздух, я, с трудом переставляя ноги, добрел до стула и рухнул на него, закрыв лицо ладонями.
— Попал я, Петя, как кур в ощип. Влип, по самые уши.
Околоточный молча вернулся к столу, небрежно сдвинул бумаги в сторону, погремел ящиками, поочередно извлекая на свет початый штоф и две граненые стопки. Налил по самый рубчик и приказал, как отрезал:
— Пей.
Степлившаяся водка неприятно обожгла пищевод, оставив во рту противную горечь. Селиверстов дождавшись, когда я, скривившись и шумно выдохнул, брякнул пустую посудину на стол, опрокинул свою. Занюхал согнутым указательным пальцем, откинулся на стуле и закурил.
— Отпустило?.. Тогда рассказывай.
Я не смог удержаться от усмешки. На глазах растет, молодчина. Профессионально релаксирует. Не забыл, как самого после пожара в чувство приводили. И ощущая разливающееся внутри тепло, не столько от водки, сколько от дружеского участия, приступил к печальному повествованию.
Выслушав, в общем-то, недолгую и незамысловатую историю, Селиверстов не стал никак ее комментировать, а лишь тяжко вздохнул.
— Схорониться тебе, Степан Дмитриевич, нужно. И чем быстрее, тем лучше.
— Думаешь? — озадачено почесал я в затылке.
— Уверен, — твердо ответил полицейский и в упор тяжело посмотрел на меня.
Не выдержав, я отвел глаза и промямлил:
— Ладно, подумаю. Утро вечера мудренее. Переночую на постоялом дворе, а завтра-послезавтра в столицу, наверное, подамся… У тебя там, кстати, никого нет, на первое время перекантоваться?
Селиверстов продолжал сверлить меня взглядом:
— Не завтра-послезавтра, а немедля. И никаких столиц. Сейчас пошлю за твоими вещами, и поедешь в одно укромное местечко. Там точно никто не найдет. Отсидишься, пока все стихнет, а там поглядим… Все, не вздумай высовываться, пока не вернусь, — и он выскочил за дверь.
Мне же оставалось нервно курить и мерить шагами комнату, уныло размышляя об идиотской ошибке, которая, если смотреть правде в глаза, несомненно, изменит мою и без того непростую судьбу далеко не в лучшую сторону…
ГЛАВА 12
ebooksa