— Красивая татушка! — заметила Лилиан, указывая на развилку, начинающуюся от перехода спины в ягодицы. — Давно сделала?
Эмма обернулась и провела пальцами по замысловатому узору.
— Очень давно, — ответила она, продолжив рыться в шкафу. — Это забавная история. Мне было столько же, сколько сейчас Карине, когда мы с бабушкой ездили в Шартр — город, где она родилась.
— Твоя бабушка — француженка? Ух ты!
— Да, по маме. В то время, в Шартре проходила ежегодная ярмарка с гуляниями и бабушка повела меня на праздник. Мы гуляли, ели яблоки в карамели на палке, смотрели уличный кукольный театр — было весело, и, было жарко. Поэтому, зная, что недалеко есть озеро, мы захватили с собой купальники.
На берегу было много народа и развлечений: водные горки, катамараны и просто места для отдыха и спокойного загара. Мы переоделись в специальных кабинках и направились к воде, а когда устали — решили, что пора собираться домой. Мы почти добрались до кабинок, как нас остановила разряженная женщина. Она приглашала всех взрослых и детей принять участие в увлекательном развлечении — раскрашивании долго стойкими красками. — Эмма усмехнулась. — Когда бабушка дала свое согласие, она решила, что будет забавно увидеть выражение лица моей мамы, когда я скажу ей, что сделала татуировку. Мы выбрали место, чтобы мама не сразу обнаружила, и женщина-художник за пять минут украсила меня этим необычным узором.
Эмма достала с полки несколько вещей.
— Я была ребенком, и просто играла, а бабушка хотела посмеяться над мамой, но, когда это не смылось ни через месяц, ни через два — обеим стало не до смеха.
— И как твоя бабуля не поняла, что это — настоящий татуаж? — удивилась Лилиан. — Это же, наверняка, было больно!
— Нет, — ответила Эмма. — Не было. Я точно не помню, но, кажется, было тепло.
— Тепло?
— Да, тепло. Я чувствовала сильное тепло и может быть еще легкое покалывание. Но это было так давно, что я могу ошибаться.
Лилиан подошла ближе и внимательно рассмотрела татушку.
— И зачем было уродовать детей? — возмутилась она.
— Уродовать? — воскликнула Эмма, оборачиваясь. — Ты же сказала, что она красивая?!
Лилиан рассмеялась и кивнула. Да, она считала это красивым, но ведь тату сделали Эмме против её воли. Сама она ничего толком не смыслила в процессе татуажа, поэтому решила не вдаваться в дальнейшие рассуждения на эту тему. Но она заметила, что за пятнадцать лет рисунок ни капельки не испортился. И это было очень странно, ведь Эмма давно выросла из пятилетней девочки.
— Безразмерная татушка, — пошутила она.
Глядя на себя в зеркало, Эмма задумалась о том, что с её стороны было чрезвычайно глупо реагировать на появление ректора таким образом. То, что произошло в вечер танцев, то, что она слышала тогда, не давало покоя. Это было странно и страшно, и тем, вокруг кого все это вращалось, был он — Соболев. Она не хотела выдавать себя. К их неизбежной встрече Эмма морально готовилась, начиная с самого утра каждого дня. Но, в течение недели, этого так и не произошло.
— Ну и чего ты трясешься, словно фруктовое желе? — спросила Лилиан.
Девушка подошла к подоконнику и открыла окно. В комнату сразу же подуло прохладой. На улице стоял октябрь месяц, и хотя в это время температура воздуха в Баварском регионе не падает меньше десяти градусов выше ноля, синоптики обещали в два раза меньше. Подтверждением тому стали мелкие «мурашки» покрывшие её с ног до головы. Повернувшись к подруге, Эмма укоризненно надула губы.