Каргапольцев опустил седую голову на сжатые кулаки.
Летели дни и недели... А Каргапольцев, что бы ни делал, куда бы ни шел, всюду его преследовал живой голос Эльзы. Однажды, бесцельно гуляя по городу, Иннокентий оказался возле развалин большого дома. Безжизненно таращились черные, пустые проемы окон... Он слышал, что в этом здании некогда находился музей.
Письмо Эльзы на много дней выбило Каргапольцева из колеи. Вид мертвого дома, бывшего музея, вызвал в нем горькое чувство щемящего и безысходного одиночества. Он долго не мог взяться за обещанную статью о палаче Милославском. Фишер напоминал, требовал.
— Пойми, Кеша, политический климат портится, — говорил старый Курт, — не сегодня-завтра закроют наши газеты... Тогда мы не сможем напечатать твои разоблачения.
Иннокентий, наконец, рассказал ему о печальной судьбе Эльзы.
Дядюшка Курт был взволнован ее историей, принялся утешать своего друга.
Милославский тоже не остался в стороне, он явно обрадовался исчезновению Эльзы, она была помехой — любовница в доме его будущей жены.
— Не горюй, — сказал он со смешком, — скитание по свету — удел проститутки. Таким нельзя доверяться.
И Мелов по-своему попытался утешить Иннокентия.
— Брось кукситься. — Он хлопнул Каргапольцева по плечу. — Все бабы одинаковы... Хочешь, сведу в одно заведеньице? Ух, какие красоточки!
За последнее время, когда Иннокентию раскрылся новый, подлинный облик Милославского, ему стало все ненавистно в этом человеке.
Его отчужденность, должно быть, заметил и Милославский, хотя внешне относился к Иннокентию по-прежнему, почти по-приятельски. Вот только чаще обычного стал выезжать в аэропорт, следил там за погрузкой литературы на самолет. Ее снова стали посылать в Венгрию.
Но вот наступил день, когда в рабочей газете появилась статья «Оберштурмфюрер преуспевает».
Это была дышащая злой страстью статья, беспощадная и злая. В ней подробнейшим образом перечислялись преступления палача и карателя, назывались свидетели, готовые выступить перед судом, высмеивался корыстный роман офицера фашистской контрразведки с содержательницей тайного публичного дома.
Милославский прочитал статью в газете раньше Каргапольцева. Когда ярость, ослепившая и оглушившая его, немного улеглась, в его сознании остался один огненный страшный вопрос: кто? И тут у Милославского сразу появилась уверенность в том, что написана она Иннокентием или кем-то с его слов! Только Каргапольцев знал о фрау Крингер. Только он!..
Ранним июньским утром светло-коричневый «Монтерей» остановился возле дома Каргапольцева. Иннокентий сел на переднее место, рядом с Милославским. Всю дорогу ехали молча. Только на повороте, когда машину резко подбросило на выбоине, Константин Витальевич не сдержался, похабно выругался.
ebooksa