— О, простите, — невинно сказала я. — Так что же вы хотели сказать о вдовах?
Он нервно пососал обожженный палец и затем продолжал:
— Мужчины любят их потому, что они понимают игру и ведут ее с открытыми глазами, потому что они опасны. Они нежнее голубки и мудрее…
— Змеи! Жаль, что Ева не была вдовой. Ну-с, продолжайте.
— Некоторые мужчины относятся к ним с предубеждением. Глупо. Разве вино теряет свой приятный вкус, если кто-то уже открыл бочку?
«Собака! Я отстегала бы тебя», — гневно подумала я, но удержалась.
— Вы льстите мне, дорогой, — произнесла я.
Он забыл про свой палец и подался вперед.
— Вы меня с ума сводите, дорогая. Идем. Мой автомобиль стоит на улице. Поедем кататься при лунном свете.
— Я не возражаю. А умеете ли вы править?
— Доверьтесь мне, — ответил он возбужденно.
У него был прекрасный французский автомобиль, которым он замечательно управлял на колоссальной скорости. Раз он хотел обнять меня, но автомобиль тотчас же свернул в сторону и чуть не наскочил на кокосовую пальму. После этого Гиацинт оставил меня в покое и уделил все внимание машине.
Было около десяти часов, когда мы подъехали к моему бунгало.
— Не зайдете ли вы ко мне на несколько минут? — любезно спросила я. — Я угощу вас пуншем.
Он, конечно, с радостью согласился.
Садом мы направились к дому. Мое бунгало стоит несколько вдали от других строений, и мне тогда пришла в голову мысль, что в такой час, когда Папити спит, было бы благоразумнее попрощаться с Гиацинтом у калитки. Но было уже поздно. Мы уже были внутри бунгало, и он зажег электричество.
— Будьте как дома, — с вынужденной любезностью сказала я.
Я взяла из корзинки лимон и выжала его в бокал. Затем я добавила туда жженого сахара, местного рома и сельтерской воды с кусочками льда.
— Пожалуйста! Не знаю, вкусно ли я приготовила. Ваши таитянки дивно готовят пунш.
— Да ну их… — презрительно усмехнулся он. — А разве вы не пьете?