— Его оставил мне твой отец перед походом на Тонга, чтобы я защищала своих младших детей. Но тебе он сейчас больше нужен — злые лесные духи боятся людей с кинжалом. Ты себя защитишь, ты смелый и сильный, Мауи.
Мальчик впервые держал в руках такую красивую и редкую вещь. Символ настоящего воина.
Мауи не сразу заметил их. Они были черные как лесные тени. И нагрянули неожиданно с трех сторон, три злых лесных духа, не оставив Мауи возможности бежать. Пришельцы были сплошь покрыты черными листьями, вместо головы на плечах извивались щупальца осьминога. Палу оскалился, но нападать на страшных и странных непрошенных гостей не осмелился. Озираясь в поисках выхода, он прижался к ногам Мауи. Тот не сразу опомнился от страха. И лишь вспомнив наказ матери, выставил кинжал с криком: «Прочь, лесные злодеи!» У злодеев в руках оказались дубинки. Мауи обернулся к нападающему сзади, грозя кинжалом. Двое других в это мгновение набросили на Палу сеть, обычную сеть для ловли голубей и оттащили рвущегося в исступлении пса в сторону. Затем пришли на подмогу подельнику. Удар дубинки пришелся в заднюю часть шеи. У Мауи закружилась голова, и он ничком упал на циновку. В помутившемся сознании болью отражался жалобный вой Палу. Его, запутанного в птичью сеть, духи уносили в лес….
Очнувшись, Мауи тут же пустился в погоню за духами. Он следовал за ними, ориентируясь на недавно сломанные ветки. Вскоре стало ясно, что эта черная троица направляется в деревню! Мауи бросился напрямик по практически непроходимому участку леса, по только ему известному проходу.
Но он всё-таки опоздал… Выбежав на холм, с которого был обзор деревни и залива, он увидел, как Палу, обездвиженного и беспомощного, волокут к лагуне. Жрец успел сделать своё черное дело с помощью подельников — жрецов из соседних деревень. Оглушив своим каменным молотком Палу, он проткнул ухо бедного пса и наполнил вытекающей кровью жертвенную чашу. Поколдовав над ней, унес в хижину Афенги. Счастье Мауи, что он не видел этого.
— Остановитесь! Не отдавайте Палу акуле!
Мауи казалось, что он кричит изо всех сил, но лишь хриплый стон исходил из ослабленной и разрывающейся от жалости и негодования груди. Его услышала только мать. И бросилась наперерез, пытаясь спасти сына от бесполезного и опасного поступка. Но Мауи раньше подбежал к лагуне. Поздно. «Священная» акула бесстрастно заглатывала последние останки Палу. В воде расплывались черные облака — такой казалась красная кровь на безвинно-голубом фоне.
— Ты, скотина жреца! Ты отдашь мне Палу!
Мауи бросился с кинжалом в воду навстречу чудовищу. Акула медленно подплывала к мальчику. Прорываясь по лесу, Мауи поранился о колючие кустарники, и теперь хищная рыба учуяла свежую кровь.
— Мауи, не надо! Назад!
Салаина уже бежала по лагуне, готовая принести себя в жертву ради спасения сына. Мауи, карлик по сравнению с четырехметровым чудовищем, стоял по грудь в воде в двух шагах от его морды с тупым взглядом маленьких глаз и оскаленной пастью, каждый зуб которой был больше и острее кинжала Мауи.
Черный жрец взирал на это зрелище с такой плотоядностью, как будто сам был на месте священной акулы. Но эта леденящая душу картина смутила трех «лесных духов». Не ожидали продажные служители культа (черный жрец за поимку пса отвалил каждому по поросенку) такой развязки спектакля, устроенного ими в лесу. Один из них схватил визжащий подарок жреца и бросил поросенка прямо в морду акуле. Двое других, воспользовавшись благоприятным моментом, силой вытащили из акульего загона женщину и мальчика. Жрец же, недовольный «предательством» коллег, молча отправился в свой дом за ручей.
Мауи плакал на руках у Салаины:
— За что они Палу? Он был таким добрым, таким ласковым… За что?
Салаина пригладила мокрые волосы сына:
— Он не Палу наказал, а тебя, сынок…
Мауи внимательно взглянул на мать. Теперь ему многое стало понятнее. «Спасибо, мама», — прошептал Мауи, и громко сказал, погрозив кулаком вслед жрецу:
— Я отомщу тебе, свиное рыло![16] Отомщу, когда вырасту! Если вырасту… — добавил Мауи про себя. Он не ведал, что судьба даст ему эту возможность гораздо раньше…
Мауи лежал на мягкой подстилке из листьев папоротника, ничком, положив голову на скрещенные руки. Ему нездоровилось, болела голова, сильно знобило, несмотря на жару…. Мальчик не жаловался — он воспринимал болезнь как наказание за посещение Сына Солнца и ждал скорого ухода «на запад», в страну духов. «Не встречу ли я там своего Палу?». При этой мысли ему полегчало. «Только как же мне отомстить вредному жрецу?!»
— Мауи, тебе бы надо сходить к дяде Афенги, проститься с ним, он не доживёт до утра — так сказал жрец. — Салаина присела около сына и положила нежную руку на его плечо. — Кожа твоя очень горячая, сынок. Ты не болен?
ebooksa