Валентин маневрировал между столиками в моем направлении, разумеется, менее всего об этом догадываясь. Чтобы облегчить ему задачу, я поднялся, и он тут же заметил меня. Я затрудняюсь подобрать что-нибудь путное, чтобы описать выражение его лица. У Валентина Матвеевича, образно говоря, глаза вылезли на лоб.
Я сделал ему приглашающий жест, и он, уже не оглядываясь по сторонам, словно медиум, выполняющий команду, поплелся к моему столику.
«Теперь нельзя терять время, иначе снова начнет изворачиваться», — подумал я.
— Не буду объяснять, почему я здесь, а не по дороге в Баку; вам и так ясно, — начал я, едва Титаренков сел рядом. — И вообще, Валентин, давайте начистоту, надоело мне играть в кошки-мышки.
— Я действительно оставлял ему ключи, — стараясь не встретиться со мной взглядом, оказал он.
— Кому? Я хочу услышать все ясно, четко и без вранья.
— Вы же видели… Рафику Мадатову… Честное слово, я не подозревал, что он даст их этому… Айриянцу.
— А позже вы говорили с ним на эту тему? Он объяснил, откуда знает мошенника?
— Они где-то случайно познакомились. Больше он ничего не объяснял.
«Опять врет, — мелькнула мысль. — Надо брать быка за рога, а не расспрашивать вокруг да около».
— Какую сумму Мадатов получил от Айриянца?
— Точно я не знаю, — и тут же поправился; —На эту тему мы не говорили.
— Он называл Айриянца как-нибудь иначе?
— Нет, Рафик вообще его никак не называл, просто: «Мой знакомый». Фамилию Айриянц я впервые от вас услышал.
— А что он говорил вам о своем знакомом?
Я задавал вопросы один за другим, хотел получить от Титаренкова максимум сведений, ведь Мадатов мог оказаться орешком покрепче.
— Когда я узнал… Когда отец сказал мне про эту историю на даче, я спросил Рафика, как это могло произойти, и он мне признался, что отдавал ключи своему знакомому, а тот его подвел, занялся обманом.
— И вы поверили объяснениям Мадатова?
Валентин промолчал.
— Давно дружите с ним?