— Здравствуй, офицер! — глядя исподлобья, ответил Силантий.
Черные приземистые избы стояли как бы по кругу, а в середине, на неширокой, поросшей травой площади, возвышалось небольшое строение с крестом на крыше — не то часовня, не то церковь.
Навстречу им, через площадь, помахивая прутиком, шел артиллерийский поручик Губенко, в сильно поношенном кителе, без погон, но тщательно выбритый, со щегольски распушенными усами.
— Да… божьи люди… — мрачно усмехнулся Зимин, поглядев на Субботу.
— Все люди, все человеки… Не нам их судить… — отозвался Суббота и, не останавливаясь, пошел дальше.
Они подошли к избе, выделявшейся среди других своими размерами, с крытым двориком и крепкими, окованными железом воротами и калиткой.
— Марфа! — крикнул Суббота. — Отвори.
Калитка открылась, и из нее выглянул белобрысый мальчуган лет четырех. За ним вышла Марфа, жена Субботы, высокая, по-прежнему статная.
Она кивнула Субботе, с нескрываемым удивлением посмотрела на Зимина.
— Тася где?
— К лошадям пошла, — ответила Марфа.
— Позови, — сказал Суббота и, дернув мальчонку за ухо, подмигнул Зимину: — Вот он, живой календарь, — сколько я тебя поджидаю. Аккурат с его рождения.
Они вошли в избу, обставленную тяжелой городской мебелью, с темными старинными иконами в углу. Зимин с удивлением разглядывал неожиданную в таком месте обстановку.
В дверях показалась девушка в длинной деревенской юбке, в платке, по-крестьянски опущенном на глаза.
— Тася! — негромко окликнул ее Зимин.
Девушка с удивлением, как ему показалось, поглядела на него. Она стояла в дверях, и лицо ее оставалось в тени. Но сомнения не было, это была Тася.
Марфа сочувственно глядела на Зимина, стоя в дверях позади Таси.
— Тася! — крикнул Зимин, бросился к ней, но Тася смотрела на него — не узнавала, и он остановился.
— Здравствуйте, — сказала Тася и поглядела на Субботу, как бы спрашивая, кого он привел в дом. Суббота вздохнул и отвернулся.
— Ты не узнаешь меня, Тася?