Но, разумеется, Австрия – это не только кофе и пирожные. А что еще – вы узнаете в следующем номере.
Опять о Вене
Кроме пирожных и штруделей Вена известна прекрасным голубым Дунаем (Донау, по австрийской версии), знаменитым колесом обозрения, которому сто с фигом лет, своими нудистами, которые периодически проходят парадом по центральным улицам, парками, где кусты и деревья любовно выстрижены в причудливых формах, и домом Хундертвассера. Хундертвассер – это такой чудак-архитектор (1928-2000, это годы жизни, а не домашний его телефон), который протестовал против привычной архитектуры и построил дом без единого прямого угла, в котором все окна, двери, балконы, стены совершенно разного размера и цвета. В таком же духе Хундертвассер отделал и венский Дом искусств и собирался даже выстроить целый квартал в своем оригинальном стиле, но ему не дали городские власти. Решили, видимо, что хорошего должно быть в меру.
Он же, кстати, и положил начало широкому движению нудистов.
А колесо обозрения – это часть народного парка Пратер, учрежденного еще Иозефом II в 1766 году. Монарх благородно открыл свои охотничьи угодья для всеобщего увеселения. Чертово же колесо сперва несло на себе деревянные вагончики, но в конце Второй мировой войны они сгорели (равно как и пульт управления) и, восстанавливая аттракцион, строители решили заложить материал покрепче – вагончики стали металлическими, правда, повесили их, для вящей легкости конструкции, через один.
Теперь пару слов о легендарном Венском оперном театре, или Штаатсопер. Внушительное, помпезное здание, на мой взгляд, довольно красивое, при строительстве не было оценено по достоинству. «Насмешки и издевательства народа, – пишет путеводитель, – вынудили ван дер Нюля (архитектор по интерьеру) покончить с собой, а у Зиккардсбурга (главный проектировщик) в скором времени случился инфаркт. Открытие придворного оперного театра оперой «Дон Жуан» прошло без обоих строителей». Ну, это уж я не знаю! Тут прямо одно из двух. Или народ был в прошлом веке в Австрии такой сволочной, или архитекторы у них такие совестливые. Скорее всего, второе. Вот многим нашим ответственным лицам хоть плюй в глаза – все равно божья роса. Они от критики снизу только лоснятся и жирком наливаются.
Если в Риме полно фальшивых гладиаторов, то в Вене – изобилие фиакров, на которых катают туристов. Группируются они около бывшей императорской резиденции Шенбрунн. Поэтому здесь довольно сильно потягивает лошадками.
Большую часть времени упитанные возчики просто дремлют, развалившись на козлах и надвинув на глаза свои котелки.
Вольфганг Амадей
С ума они все посходили с этим Моцартом! То музей Моцарта, то кафе «Моцарт», на улицах сидят безработные выпускники консерватории и на виолончели играют «Турецкое рондо». Кстати, от русских эмигрантов слышал, что при такой чудовищной любви к искусству и, казалось бы, большом спросе на музыку устраивается по специальности всего два человека из сотни с высшим музыкальным образованием.
Памятники, монументы повсюду, само собой. В магазинах продаются ликер «Моцарт» и даже «Шары Моцарта». Последнее – это совсем не то, о чем вы подумали, а шоколадные сферические конфеты, сделанные по определенной тайной рецептуре. По улицам же Вены расхаживают молодые люди, разодетые по чопорной моде тех времен: напудренные букли, камзолы, чулки и туфли с пряжками. Несмотря на столь аристократический облик, выполняют они плебейскую роль зазывал. Периодически подходят к тебе и конспиративным шепотом, будто речь идет о контрабандном товаре, говорят по-русски: «Сефотня фечером концерт Моцарта на Кляйнешвайнештрассе, 15 – прихотите, фам отшень понрафится».
Зальцбург
Последний день пребывания в Западной Европе прошел в чудном городке Зальцбург – на родине этого самого Амадея. Зальцбург еще провинциальней Инсбрука. Здесь даже путан не видно.
Приехали мы сюда очень-очень поздно, поэтому местные бюргеры, как всегда, дружно давали храпака, и единственные окна, что ярко горели, принадлежали какому-то злачному заведению. Что-то вроде бильярдной, интернет-кафе и игровых автоматов в одном флаконе. Заведение было изукрашено соблазнительными ценовыми предложениями. Даже я, практически не зная немецкого языка, понял, что все у них как-то необычайно дешево. Одна партия в бильярд – 20 евроцентов (демпинг? Может, это только ночью?) Одна игра на игровых автоматах – тоже 20 центов. Десять минут Интернета – опять же двадцатник. Прямо-таки бери один евро и до утра развлекайся. Наверно, я так бы и сделал, если бы веки не налились свинцом (штамп!) и не захотелось в кроватку.
Зальцбург тихий-то тихий, но вот полночи уснуть я не мог. Отель находился на самом берегу быстрой горной и каменистой речки Зальцах, которая грохочет, как бульдозер по гравию. Тут же, неподалеку, через Зальцах был перекинут железнодорожный мост, по которому с завидной регулярностью сновали поезда. И еще рядом располагалась старинная церковь, на которой каждый час били в колокол. Так я и ворочался под эту симфонию: перестук паровоза – колокол – грохот Зальцаха – колокол – грохот – перестук… Наконец, природа взяла свое, и я смежил веки.
Утром мы пошли гулять вдоль набережной Зальцаха в сторону Гетрайдегассе, улицы, где родился Моцарт. Зальцах – река порожистая, бурливая, очень чистая и прозрачная, и сразу видно, что холодная. По ней плавают утки, течением их сносит на стремнину, а они отчаянно выгребают лапками назад. Мимо проезжает благополучный австрийский пенсионер на велосипеде, предупредительно звеня в звоночек. Колокола, как с ума посходили. Если ночью ударял лишь один, то сейчас они тарабанят наперебой. И эти звуки хрустально рассыпаются, многократно отражаясь от окружающих гор.
Уникальный город Зальцбург. Расположен прямо в скалах, и в эти же скалы встроены дома, разве что, фасады чуть наружу выступают. Любой разумный человек догадается, что «Зальцбург» переводится как «город соли». Действительно, именно этим не хитрым, но опасным (все-таки штольни, подземные ходы!) промыслом и жили горожане много веков. А первооткрывателем соляных рудников стал епископ Руперт, за что и удостоился ранга Святого и памятника на одной из площадей. С памятником этим произошла какая-то сложная туманная история: изначально у него была голова другого деятеля, не столь популярного, а потом ту непопулярную голову оторвали и приставили рупертовскую. Результат – благословляющая длань, поднятая над головой, оказалась раза в полтора больше нее, головы. Словно у лемура.
Но самое главное в Зальцбурге – разумеется, домик Моцарта. Точнее, не домик, а квартира на втором этаже яично-желтого четырехэтажного дома. Здесь гений родился и прожил 17 лет, после чего поехал пытать счастья в Вену.
Голые стены, почти крестьянская обстановка. Осмотр начинается с кухни, здесь из всего убранства – только печка да закопченные котелки. Переходим в жилые помещения, где не намного краше. По стенам висят портреты родственников Моцарта, на редкость уродливых. Под стеклом в ящичках – разные сомнительные предметы, снабженные извиняющимися надписями: «Пуговица Моцарта(?)», «Возможно, гребень Моцарта». Как я понял, администрация музея – неуверенные люди. Говорят, где-то в запасниках музея хранится даже череп композитора. И тоже неизвестно, фальшивка или нет. Вспоминается по этому поводу старый анекдот: «А вот скелет Василия Иваныча в детстве…»
Впрочем, скрипочка, на которой тренировался юный Вольфганг Амадей, вроде бы подлинная, и фисгармония тоже.
ebooksa