Немцы, однако, отходили организованно. Огонь Третьей роты их, конечно, настигал. Но раненых они тут же подхватывали и утаскивали за ракиты, а потом дальше, в поле. Там горел бронетранспортёр. Пожар и световой круг, образовавшийся правее дороги, они старались обходить. Потеряв танки и бронетранспортёр, они вскоре скрылись за перелеском. Там какое-то время стрекотали их мотоциклы. А в поле время от времени постукивали оставленные в заслоне пулемёты, словно давая понять сидевшим в окопах, что бой ещё не окончен.
– Один. Он там один. И расчёт человека три-четыре. – Мотовилов указал в поле за речку Боровну, где время от времени вспыхивало клочковатое пламя скорострельного MG-34, и веер разноцветных пуль проносился то над правым флангом роты, то над левым, то над центром.
Ротный обходил оборону роты и задержался в первом взводе. Он прислушивался к разговорам бойцов, одновременно сам что-то говорил то одному, то другому. Подбадривал раненых. Трогал убитых, словно своими прикосновениями ещё надеялся оживить их. Распоряжался коротко:
– Раненых выносите поживей. Всех лошадей – на вывоз раненых. Убитых складывать в лощине. Собрать оружие и боеприпасы. Ткаченко! Где старшина?
– Здесь я, товарищ старший лейтенант.
– Проследите, чтобы раненых вовремя…
– Слушаюсь.
– Плотников! Кто видел Плотникова? Плотников жив?
– Жив. Во втором взводе он.
– Плотникова – ко мне!
Мотовилов дошёл до ячейки Хаустова.
– А, профессор… Жив?
– Как видите.
– А ну-ка, покажите свои патроны. – И Мотовилов, не дожидаясь, когда боец расстегнёт и предъявит свой боекомплект, начал ощупывать подсумки. – Да ты не стрелял! Почему не стреляли, Хаустов? – кипя мгновенно вспыхнувшей яростью, рявкнул Мотовилов и вырвал из рук Хаустова винтовку. Открыл затвор, понюхал канал ствола, выщелкнул уцелевшие патроны – их осталось всего два. – Три выстрела! За весь бой – три выстрела! Трус! Да я тебя!.. – И ротный потянулся за пистолетом. Но его руку кто-то перехватил, сжал железной хваткой.
Младший политрук Бурман рядом оказался вовремя. Мотовилов сунул ТТ обратно в кобуру, застегнул ремешок и с силой оттолкнул от себя младшего политрука.
– С вами отдельный разговор будет, товарищ младший политрук, – пригрозил он и распорядился, увидев Петрова, который торопливо набивал обоймы патронами из ящика, который бойцы передавали по цепи от ячейки к ячейке. – Петров! Ко мне! Теперь ваша позиция здесь. Расширяйте ячейку. В бою приказываю присматривать за бойцом Хаустовым. Сколько выстрелов произведено вами?
– Да вот, товарищ старший лейтенант, полторы обоймы только что и осталось.
– Вот, Хаустов, как надо вести себя в бою! А не прятаться за спины товарищей. Берите пример с бойца Петрова. Вам понятно?
– Так точно, – выдохнул Хаустов чужим голосом.
Теперь им предстояло воевать не просто рядом, то есть в одном взводе или в одном отделении, а в одном окопе. Петров, не совсем поняв, что произошло, испытывал чувство неловкости перед своим преподавателем. Скорее всего, ротный бранил Глеба Борисовича сгоряча, не разобравшись в сути произошедшего.