Когда бронебойщик вылез из бокового люка и спрыгнул на землю, Петров догадался о причине его необычного оживления. От него пахло спиртным. Пил он, похоже, самогонку, причём не очень хорошей выгонки. И нашёл её скорее всего в танке.
– Там у них – целый буфет. – И бронебойщик потряс гранатной сумкой.
В сумке кроме банок с рыбными и мясными консервами оказались и две гранаты. Небольшие, круглые, чем-то похожие на наши Ф-1, но без ребристой насечки и, пожалуй, полегче. Бронебойщик скрутил их проволокой. Детонатор вставил только в одну.
– Вот и всё. Можно рвать.
Подождали возвращения другой группы. Вскоре пришли артиллеристы. В плащ-палатке они несли третьего. Но следом за ними шёл и Колядёнков. Раненого положили под ракитой, на сухое. Он тихо вздохнул и застонал. Колядёнков наклонился к нему, сказал:
– Вот, разведчика подобрали. Из тех, которых мотоциклисты постреляли.
– А колесо нашли?
– Какое там колесо…
– Слушай, ополченец, тебе же ротный голову оторвёт. Без колеса в траншее лучше не появляйся. Взялся командовать, давай!
– Не оторвёт, – неуверенно ответил Колядёнков, пропустив мимо ушей то, что младший сержант назвал его «ополченцем».
– Ты его плохо знаешь, – продолжал напирать бронебойщик.
– А ты его откуда знаешь? – Колядёнков ощупывал раненого, словно пытался понять, стоит его нести за реку или оставить здесь как ненадёжного. – Не пойму, куда его. Крови вроде нет.
– Надо скорее выносить. Там санитары разберутся, перевяжут. Давайте вперёд. А мне танк рвать надо. – И бронебойщик снова занялся своими гранатами, показывая и «ополченцу», и всем остальным, что подчиняться он здесь никому не намерен, что у него своё, не менее важное задание.
По существу так оно и было. Если не удастся подорвать этот танк, днём немцы утащат его, отремонтируют, залепят сваркой щели от пуль и – нате вам, ещё один танк на Московском направлении. Опять в него стрелять надо. Но в другой раз такой удачи может и не случиться. Поэтому младший сержант Колышкин с пониманием выслушал матюги ротного, приказавшего ему во что бы то ни стало превратить подбитый T-III в металлолом.
– Иначе я тебе, в гриву-душу, твой танк не зачту! Понял? Грызи его зубами, разбивай кувалдой, а чтоб ни одной живой заклёпки не осталось! Исполнишь, представлю к медали.
Старший лейтенант Мотовилов был, конечно же, настоящим офицером. «Вот батя, так батя, – вспоминая разговор с ротным, думал бронебойщик Колышкин. – Мог бы приказать взорвать танк сапёрам. Те бы мигом заложили заряд, и разнесло бы эту железную коробочку по деталям по всей пойме». Но у ротного были свои соображения: младший сержант Колышкин, первый номер боевого расчёта ПТР должен был довести начатое дело до конца. А там – получай боевое, заслуженное серебро на грудь.
– Ну, батя… – И у младшего сержанта Колышкина даже зачесалось чуть ниже левой ключицы.
Петров стоял неподалёку. Боец стоял рядом и напряжённо слушал поле. «Всё правильно, твоё дело охрана», – рассеянно думал о своём напарнике бронебойщик. Он всё больше и больше сомневался в том, что взрыва двух противопехотных гранат будет достаточно для того, чтобы сдетонировал боекомплект в танке. Снаряды он вытащил из укладки и свалил в кучу напротив люка, чтобы граната упала прямо на них.
– Надо найти ещё пару гранат. Посмотри у тех, которых профессор завалил. Смотри в голенищах сапог или за ремнями. Всё, что найдёшь, тащи сюда.
Через минуту Петров вернулся. Протянул бронебойщику гранату с длинной ручкой.