Леший

– Вот оно! – воскликнул я. – Платон мне друг, но сало надо перепрятать!..

Иванов поражался не меньше меня.

– Со стороны не видать, – повторял он. – Ну совсем…

– Когда успевают только…

Мы поднялись шершавыми ступенями вверх и здесь остановились: вместо забора перед нами теперь была стальная дверь с овальными углами. Дверь обрамляло бетонное основание. Петель у конструкции не было, они скрывались внутри. Поверхность окрашена в темно-зеленый с седыми пятнами цвет, так что издали она незаметна. В прошлый раз как раз на этом месте находилась впадина. Здесь лежали обомшелые кирпичи, ржавые банки, росла конопля вперемешку с лебедой и крапивой.

Я принялся рассматривать стальную поверхность и, сколько бы ни смотрел, не обнаруживал на ней хотя бы намека на замочную скважину. Зато вверху на стальном столбе маячила под козырьком камера наблюдения.

– Устроились… – Иванов в упор рассматривал камеру. В свою очередь та, будто живая, следила за нами циклопьим глазом, изменяя угол обзора.

Отныне губернаторской теще ничто не грозило. Цитадель надежно охранялась. Более того, из здания можно было вовремя смыться – на это указывала бронированная дверь. Этот немой свидетель говорил обо всем.

– Никакой это не водопровод… – Иванов перешел на шепот. – Это подземный ход… Под огородом… Иначе зачем ему эта дверь.

Дверь невозможно было снаружи подпереть. Она открывалась внутрь.

Охрана явно вела за нами наблюдение. И если бы не очистка леса от мусора, нам давно бы пришлось оправдываться.

Мы повернули налево и пошли вдоль забора. Обойдя деревню, мы вышли на улицу. Здесь была все та же дачная пустынность, даже собаки не тявкали – они приезжали сюда вместе с хозяевами. Мы вышли к церковному косогору. Получалось, что мы опередили бригаду «экологов» и в свисток свистел кто-то другой.

Иванов остановился у креста, вкопанного на взлобье. Далеко внизу подковой лежала в солнечных блестках река. От противоположного берега уходила к горизонту низина, сплошь покрытая лесом. Ни полянки, ни ручейка не видно в зарослях. Лишь прямо за рекой небольшая проплешина луга, заросшая кустарником.

Позади скрипнули тормоза: два автобуса высаживали пестрый народ. По сторонам располагались работники милиции. Тут же бегала, беспричинно тявкая и наводя страх, овчарка без намордника. Бродяги шарахались от нее.

Иванов скривил губы:

– Надо и мне отметиться…

Он подошел к толпе. Людей построили в шеренгу по четыре человека и принялись инструктировать. Начальник УВД стоял безучастно в стороне как вкопанный и смотрел сквозь людей. Казалось, его ничего не интересует, кроме собственных видений. Надломился человек. Служба отныне ему в тягость. Но вот он вспомнил о себе, кто он есть на самом деле, подошел ближе. Офицер громко произнес: «Смирно» и, взяв под козырек, направился к шефу.

– Вольно, – поспешно махнул тот рукой. – Прошу всех отнестись к порученному делу со всей серьезностью, – продолжил он. – К вечеру прилегающая территория должна быть очищена от мусора. Должен подойти самосвал.

Бродяги гурьбой двинулись к лесу, понуро щурясь на окружающий мир. Милиция рассредоточилась по бокам. Работа вскоре действительно закипела. Правда, температура кипения оказалась слабой. Выяснилось, никто не подумал взять с собой мешки или носилки. Ввиду этого людям приходилось много двигаться, чтобы перенести хотя бы небольшую кучу мусора. Двое бродяг вместо носилок приспособили ржавую ванну с ручками. Они помнили, что такое ударный труд.

– Может, поможем? – спросил Иванов, вернувшись ко мне.