Леший

– Ты правильно понял… Поэтому будь постоянно на телефоне. Это недолго. По всему выходит, что завтра после обеда…

Иванов все так же молчал. Кажется, его досаждали сомнения. Я был совершенно уверен, что смогу полностью их развеять.

Неожиданно пропищал мобильник.

– Да, – ответил я, – вы ошиблись номером, – и отключил питание. Звонила напарница, Надежда. Ее мучили еще большие сомнения.

Глава 16

… Всё у Безгодова налепилось одно к одному. Построил. Отладил. Завез, куда надо. Осталось нажать на педаль – и тут как обухом по голове: «К нам едет президент!» Уже завтра утром надо быть в седле, встречать Первого в аэропорту. Не сидится ему в Кремле. Взял привычку по стране ездить. Улицы и дороги рукоплещут. Народ любит своего героя…

Теща у губернатора успокоилась: отныне круглосуточно вокруг нее несет службу надежная охрана. С грехом пополам тещу уговорили-таки зарыть кобеля в овраге за огородами, потому что не по-людски это – скотина две недели лежит в мешке, намазанная какой-то дрянью. Ты ее хоть чем смажь, все равно испортится.

Старуха присмирела и даже пить перестала. «Брошу, – сказала, – займусь молитвами: надо о другом думать. Пешком отправлюсь в Лавру, а в особняке вашем пусть охрана живет… Её и кормите…»

За истекшие сутки губернатор побывал во всех местах, где, по его мнению, должен остановиться президент. Поступило уведомление, что Первый прибывает завтра утром.

И вот оно уже настало, утро. Безгодов не успел проглотить завтрак, как вошел и доложил о своем прибытии личный водитель.

– Позвонить из машины нельзя, что ли, – строго выговорил подчиненному Безгодов.

Однако тот (откуда смелость взялась!) громко произнес:

– Так велено! Войти и доложить! Может, меня внизу в заложники взяли и держат на мушке под пистолетами.

Проговорил, развернулся и вышел, словно солдат, исполнивший долг. Ну да ничего. Первые приезжают и отъезжают, а губернаторы почему-то остаются.

На обратном пути губернаторский водитель, проходя мимо будки с сержантом, сначала подмигнул тому, после чего громко и беззастенчиво испортил воздух, вызвав у охранника безудержный смех.

«Какова сила духа, однако, у водителя», – подумал студент-заочник, он же сержант, и вновь закатился, обнаружив сразу несколько значений в пришедших на ум словах…

Президентский самолет, чиркнув колесами по бетонной полосе, погасил скорость. Затем, не останавливаясь, нехотя развернулся и направился к празднично одетой толпе с цветами около здания вокзала. Перед этим с поля убрали транспорт обслуживания, зевак и отменили рейсы, загрузив по этому случаю аэропорт Толмачево в соседнем Новосибирске. Никто не спорил по поводу организационных мероприятий: все знали цену президентской жизни. Они понимали, что его безопасность много стоит.

…В то время, пока президент (один, без супруги) рысцой спешил по длинной ковровой дорожке от самолета, мы сидели в катере недалеко от Моряковки. В борт хлопала ленивая волна. Стояла тишина. Мотор заглох и не хотел заводиться. Нас сносило течением в противоположную от города сторону.

Грузин разбирал систему зажигания. Вид разобранного магнето навевал на меня грусть. По радио объявили о предстоящем прибытии президента, однако мы все еще торчали в протоке. Чтобы подъехать к мосту, выйти и поглазеть на лидера, достаточно воспользоваться другим видом транспорта, например, автомашиной. До берега совсем близко – можно без труда доплыть. Затем, сломя голову, прибежать в поселок, взять машину и галопом в город. Но мне это не было нужно. К мосту меня тянуло по другой причине. И требовался именно катер.

Слабым ветром катер вскоре прибило к берегу. Грузин продолжал свое дело. У него даже усы перестали шевелиться, безвольно обвиснув по краям рта. Минут через десять он установил систему зажигания, дернул шнур, и двигатель мгновенно запустился. Под кормой, размывая песок, вскипела вода. Лодка задрала нос и пошла прочь от поселка.