Леший

– Без нас обойдутся. Между прочим, здесь никто не обязан за них прибираться, – ответил я, указав в сторону домов.

– И то верно…

У опушки леса мы повернули влево и, не сговариваясь, стали спускаться под гору, и вскоре уже стояли у катера. Грузин сидел на корме, читая обрывок газеты.

– Вот, пишут. – Он приподнялся. – Президент к нам собирается. Коммунальное хозяйство изучать хочет. У нас, говорят, опыт… Нашли чем хвалиться – коммуналкой. А увидеть президента охота. Не пишут вот только, когда он к нам собирается…

Катер вновь заурчал. Осторожно пятясь, вышел в реку, развернулся и понесся вверх по течению, подняв от натуги нос.

Мы шли в сторону города. На дорогу ушло не так много времени. Вскоре показался новый мост, еще не законченный строительством, за ним пристань по левому берегу и странный овраг со шлюзовыми воротами.

– Видишь? – крикнул я Иванову. – Это еще один путь, благодаря которому можно проникнуть в зону. Известно, что «Коршун» свободно туда заходит.

Иванов молчал, соображая.

– А теперь прикинь к этому коммуникации, которые Безгодов в срочном порядке выстроил. Он внушил себе, что никто этого не заметит. Он считает, что никто не имеет права догадываться о цели строительства. Не возражаю, можно строить. Можно обогащаться, но он просчитался, когда принял остальных за дураков. За короткий срок он поставил бронированные ворота на свою нору и слепил из бетона ступени. Мы обязаны думать, что шеф области всего лишь облагораживает местность…

Катер монотонно гудел мотором, приближаясь к стройке века – новому мосту, перед которым замерла в неподвижности заросшая кустарником каменистая коса. На мосту полным ходом шли последние работы. Мост красили по бокам и снизу. Стоя на монтажных вышках, электрики торопливо навешивали лампы уличного освещения. Вдоль прилегающей дороги многочисленные работники в ярких куртках стригли зеленую изгородь.

Электрическое освещение, покраска дорожной полосы, зеленая изгородь – всё свидетельствовало лишь об одном: у начальства больше нет времени на раскачку, потому что по мосту в скором времени проедет кто-то, и, может быть, даже на нем остановится. Кто-то очень важный и далекий от здешних мест. Он еще не видел это новое сооружение, иначе для чего наводить на нем марафет. Здесь проедет тот, от кого зависит благополучие местной элиты. Пока он действует, элите несдобровать.

Катер уперся носом в песок, мы вышли и направились в сторону моста. Из желтой придорожной будки поспешно вышел человек средних лет и остановил нас, представившись прорабом: «Дальше проход закрыт, туда нельзя. И сюда нельзя, в бок. Только по особым пропускам…» От долгого сидения в кабинетах у человека было бледное лицо и тонкие пальцы, зато на груди, под мышкой, заметно выпячивалась под пиджаком ткань. У человека там прятался пистолет.

Потоптавшись для приличия на месте, мы развернулись и медленно пошли в обратном направлении. Сели в катер, завели мотор и без проблем – под мост. Наверху, по мосту, ходить нельзя – строжайше запрещено, зато под мостом ходи хоть вдоль, хоть поперек.

Под мостом мы причалили к берегу и вышли. Помочились в песок за береговой опорой – здесь не было охраны. Местами сверху капала краска. Затем вернулись к катеру и вскоре были уже в Моряковке. Прошло всего два часа, и я хотел есть.

– Заметили, как они охраняют мост? – произнес я после долгого молчания.

Оба спутника безмолвствовали. Они ожидали пояснений.

– Это всё, на что они способны. Перед началом мероприятия, возможно, мост снизу все-таки проверят. Однако это ничего не даст, если учесть, что теперь пошла другая мода.

– Какая? – спросил Грузин.

– Таскать всё на себе, как у бродяг: – «Всё мое со мной».

– И вместе с этим на воздух… – догадался он.