Через три часа мы вернулись в номер. Нас ждал двойной сюрприз. На голове Марты, а также частично на руках, шее и плечах победно сияла краска для волос подозрительного черно-фиолетового оттенка, а водопроводный латунно-бронзовый источник не подавал ни малейших признаков жизни, то есть водотока.
– Говорила же, все должно быть в допустимых пределах разврата. Голову красить можно, а думать ею – не обязательно, – зачарованно пробормотала я. – Давно ты краску намазала, стилистка?
– Да мне после пляжа легче стало, я по магазинам походила, подарки своим купила, а потом и краску. Вас еще не было, я решила покраситься, чтобы вы не думали, что я такая уж отсталая. А тут вода кончилась. Сижу и не знаю, что делать, из номера в таком виде и не выйдешь.
– Когда это было, грататулька ты наша? Как давно ты сидишь с краской на голове?
– Часа полтора, наверное.
Ксеня быстро выяснила, что насиловать гостиничный водопровод бесполезно в течение ближайших двух часов. Мы замотали голову рискующей облысеть страдалицы кульками и полотенцами и притащили ее на берег. А потом, вычерпывая захваченным термосом морскую воду, вымывали из волос Марты косметическую химию. Надо отдать должное, во время всех процедур наша новая знакомая ни разу не пикнула.
Вечером в номере вымытая и приведенная в порядок Марта нежно перебирала свертки с покупками. Справедливым будет отметить, что новый цвет волос (все же сохранившихся) очень оживлял облик новой знакомой. В одном из пакетов обнаружился сине-красный спортивный костюм явно китайского происхождения. Да, стоило везти тряпочку из Китая на черноморское побережье через всю страну, чтобы простодушная тувинка везла ее за тысячи километров обратно. Соседка бережно вынула костюм, надела его на себя и стала подпрыгивать перед зеркалом, пытаясь обозреть себя во всей красе. Не выдержав, я подала ей стул. По непомерно длинным рукавам и пузыристо-шарпеевским штанинам я догадалась, кому предназначался этот презент. Мурлыкающим голосом овалерьяненной кошки я произнесла:
– Боже мой, Марта, в этом костюме ты так похожа на своего мужа!
– Правда? Я так рада, именно мужу я его и купила, – наша святая «тывдружка» даже не подумала заподозрить меня в подвохе. Ей и в голову не пришло, что я никогда не видела ее дрожайшего супруга. И вряд ли отличила бы его от второго сородича, обитавшего по статистике на одном с ним квадратном километре тувинской земли.
Тут из душа заявилась Ксения.
– Все, Марта, ховайся, Апрель пришел! Принимая во внимание твою экстремальную креативность, я со всей полнотой ответственности заявляю, что летальных исходов не потерплю. Можешь надевать, что хочешь, и падать в обморок, сколько влезет, но завтра мы однозначно идем в дельфинарий. Ты должна это увидеть собственными глазами. Приговор обжалованию не подлежит!
В последний вечер перед отъездом, затоварившись в магазине, мы закатили девчачью пирушку прямо в номере, сдабривая копченые дары моря, колбасы и сыр квасом и коньяком. Удивительно, но Марта в этот раз поддержала наши возлияния. Охмелела она быстро и как-то бесшабашно, что ли. Перестала испрашивать у меня перевода Ксениных неологизмов, дробно и тихо смеялась многочисленным (и не всегда приличным) шуткам, вспоминала казусные моменты нашего общего прошлого, гармонично сбиваясь местами на тувинский. А к концу посиделок я обнаружила Ксению и Марту… курящими на балконе! Тувинка по-попугайски точно копировала движения, дыхание и выражение лица казачки, невпопад кашляя и вытирая слезы, то ли от дыма, то ли от счастья. И в пьяных движениях ее стала проглядывать манящая женственность.
Рано утром мы с Сеней кропотливо, как муравьи, переносили баулы, сумки, рюкзачки и кулечки Марты в вагон электрички. Сама тувинка была растеряна и бледна, страдальчески вздыхала, грустно и благодарно касалась наших рук, спин и плеч. Ей еще предстояло великое переселение с железнодорожного вокзала в аэропорт со всем великим скарбом.
– Марта, я тебя очень прошу, если кто-нибудь сердобольный предложит тебе помощь, не отказывайся. Это же немыслимо, вьючить всю эту канитель на одну худосочную клячу. Ты меня слышишь? Ты запомнила? – наставляла путешественницу Ксения.
Марта лишь медленно кивала головой и нежно улыбалась из открытого проема дверей электропоезда. И было понятно, что никогда и никому она не позволит нести свои сумки, маленький пугливый тувинский ишачок будет упрямо тащить свою поклажу. Закрылись двери в большой мир, и наша знакомая начала путь в свой привычный маленький тувинский мирок. Еще долго мы стояли на перроне, каждая по-своему и обе одновременно переживая случившуюся только что потерю.
Вернувшись в гостиницу, мы с Ксеней в скорбном молчании собрали сумки, выпили по две чашки кофе, заедая горе цитрамоном, постояли на балконе, проверили билеты и паспорта и присели на дорожку.
– Проверю на всякий случай шкафы и тумбочки, – сказала Ксения.
В наших тумбочках поселилась пустота, а вот у Марты! Изумленная подруга вынула и водрузила на стол бутылку виски, коробку конфет и записку на тонком клочке бумаги.
«Ксения, Ниги! Дорогие мои девчонки! Вы такие крутые и классные. Мне очень повезло. Оставляю вам сюрприз. Уверена, вы его обязательно найдете, ведь это – вы. Выпейте за дружбу и счастье. Думаю, мы больше никогда не увидимся, но знаю, что не забуду вас никогда!
С удивительными впечатлениями, признанием и любовью, ваша Тывдружка.»
ebooksa