the Notebook. Найденная история

– Я не могу, знаю, но не могу. Я стала трусихой.

– Ты не трусиха, глупенькая. Это нормальный синдром после встречи с чем-то зловещим и неизбежно сокрушительным. – Кливленд отхлебнул напиток и, вспомнив о чём-то, озарённый просиял. – Я расскажу тебе об одном моём знакомом. Тебе полезно послушать. Да, да. Пей кофе, ешь пончики, они хороши в этом кафе, и внимай тому, что я говорю.

– У меня и аппетит пропал. – Его энтузиазм меня не воодушевил.

– А вот это, уже ни в какие ворота не идёт, – возмутился мистер Вайсман. – Твоя апатия и бессонница – первая победа этого негодяя. Послушай старика, не зря же я оставил восемь групп нуждающихся в высших алгоритмах математики людей, лишив их двух весьма ценных занятий.

– Простите, Кливленд, я совсем расклеилась. – Мне стало крайне неловко, и я решила смягчить старика. – Расскажите ту историю, я буду слушать, обещаю.

– Главное, чтобы ты её услышала, дорогая моя Лиза, – отозвался он уже мягче.

– Я постараюсь.

– Хорошо. – Кливленд сделал очередной глоток кофе и продолжил. – Проживал надо мною раньше сосед чудаковатый. Я бы даже сказал, с тронутым рассудком. Знаешь, в каждом многоквартирном доме обязательно обитает подобный тип, выделяющийся внешне, умственно и эмоционально. У моего соседа сверху был параноидальный пунктик на счёт правительственных заговоров. Каких только разоблачающих «открытий» он не свершил в своей маленькой квартирке под крышей дома! В моей памяти засело и порой не даёт покоя самое безобидное из них, из всей прочей белиберды, что он мне вверял, как единственному лицу, которое не отказывалось слушать его.

– Что же это за открытие, Кливленд? – Я и не заметила, как кусочек пончика начал таять у меня во рту.

– У соседа однажды потекла вода с потолка, – продолжил мой собеседник, – как я говорил, проживал он на последнем этаже дома под крышей, и видимо дождь сыскал лазейки в перекрытиях и просочился в комнату несчастного. Тот, наблюдая всю эту картину и вслушиваясь в капель, чеканившую по дну тазиков, аккурат расставленных по периметру течи, пришёл к феноменальному для себя открытию. Он приковылял ко мне в тот же день, вернее вечер, и взволновано произнёс: «А что, Кливленд, представьте себе, что больные неизвестной болезнью птицы прогуливались по поверхности дырявой крыши, нагадили на кровлю, а дождь размыл их помёт и вместе с ним просочился в мою квартиру. Представьте, я сижу, ничего не подозреваю, сменяю тазики, выливая воду из них, а этот самый помёт меня потихоньку заражает! Как вам такое дельце? Я заболеваю, у меня высокая температура и симптомы, скорее всего, схожие с каким-нибудь гриппом, но болезнь сия лечению не поддаётся. Возможно, могут присутствовать и иные симптомы, обескураживающие врачей и настораживающие их. И всё. Я умираю. А ответ не найден. И такое может случиться во многих домах города и страны. Да что там, по всему миру! Только представьте себе, как легко можно избавиться от людей избирательным путем с помощью дождя, помёта больных птиц и дырявой крыши. Вы прекрасно знаете, как на сегодняшний день осуществляют ремонт покрытий, тяп-ляп и готово».

– А в его словах есть логика, профессор. Только это больше похоже на случай, а не на заговор.

– Я же упоминал, что он параноик, ему везде чудились заговоры и предательства правительства.

– А что с ним потом произошло, с вашим соседом? – поинтересовалась я.

– Его отправили в дом для умалишённых где-то с год назад, – ответил мистер Вайсман, как мне показалось не без доли сожаления. – Всё после того, как он чересчур буйно огласил очередную теорию заговора и едва не поранил одного из жильцов, когда ему попытались заткнуть рот.

– Да вы что! Он стал опасен для окружающих.

– Нет, Лиза, он стал опасен, в первую очередь, для себя. Порой я скучаю по его навязчивым рассказам и будоражащим кровь фантазиям. Но, как хозяин он был всегда вежлив, любезен и щедр. – Грусть и глубокая задумчивость чувствовались не только в голосе, но во взгляде моего друга. – И вот это никак не увязывалось с его паранойей. Думаю, что только я его и слушал.

– Мне кажется, Кливленд, что только вам удалось его услышать, – сказала я.

– Вот именно. Я надеюсь, что ты тоже меня сейчас услышала?

– Так точно, сэр! – Я доедала второй пончик, запивая, его ещё неостывшим кофе. – Вы верно указали, что сейчас между мной и вашим бывшим соседом нет существенной разницы. Эта излишняя подозрительность и страх доконали и ослабили его, сделав ему не лучшее одолжение в виде пожизненного заключения в дурдоме. Но я не имею права сдаваться, от меня зависят жизни других. И ещё я понимаю, что с моей смертью ничто не закончится.

– Браво! – Он улыбнулся. – Я рад, что ты вышла из серой клетки страхов. У тебя всё получиться, уж я-то вижу.