— Крикни ей… все в порядке, — сказал он тихо. — Отдышусь… Как раз под дых…
Алик только сейчас услышал крики Нади. У него шумело в ушах. Он встал и крикнул.
Лев прислонился затылком к стене и закрыл глаза.
— Не нужно было, — сказал Алик. — Сломал бы шею, зачем?..
— Сейчас, подожди…
Он сидел неподвижно, морщась и как будто к чему-то прислушиваясь. Алик сел. Его тошнило. Левая рука, когда он упал, наотмашь ударилась о землю, и цепочка часов лопнула. Алик выковырял из циферблата грязь и осколки стекла, выпрямил стрелки и положил часы в карман.
Лев приподнялся, придерживаясь за стену, и вяло помахал.
— Веревку… надо… поднять! — попытался он крикнуть.
Голос был хриплый и обрывающийся. При каждом слове изо рта вылетало облачко пара. Чем длиннее было слово, тем больше было облачко.
Надя спустила мерный шнур. Они привязали к нему конец веревки, и Надя начала вытягивать ее наверх.
— Я уже думал; всё, — сказал Алик, — когда летел.
— Завяжу булинем за колонну! — крикнула Надя.
— Да. — Лев плечом и головой прислонился к стене. — Потому что рассчитываешь только на себя.
Веревка, дергаясь и болтаясь, ползла вверх.
— Я сейчас полезу, — сказал Алик.
— Отдыхай.
— Ничего.
И он полез. Руки ослабли, дрожали, но он был странно как-то спокоен. Если даже он не долезет до верха, в этом не будет теперь ничего позорного. А если сорвется, то внизу Лев.
— Ну что? — спросила Надя.
— Все нормально.