Приключения 1966

Лев и Игорь молча ели суп. Юрочка курил, лежа на спальнике.

— Садись, ешь, — сказал Игорь. — Костюм у тебя цел?

— Держится пока.

— Наверно, придется нам с тобой завтра. Ты как?

Надя вытирала руки и смотрела на них.

— Конечно, — сказал Алик.

— Отлично. Ешь, а то не останется. Здесь лозунг такой: от каждого — по способностям, каждому — по нахальству.

Он сел над телефоном, повертел ручку и снял трубку. Все смотрели на него.

— Кто это? Ну как дождь? Ладно, ничего. Теперь слушай. Мы сейчас ложимся спать, а потом мы с Аликом идем делать съемку. Думаем закончить: похоже, что Старушка кончается. Ты слышишь? А остальные, отоспавшись, соберут шмотки и двинут на выход. А мы закончим съемку и тоже. Да, прямиком. До скорого! Что? Нет, все. Счастливо! Часов через десять высылайте вспомогателей.

Он положил трубку и сидел, постукивая по ней ногтем.

— Игорь Викторович! — сказал Юрочка. — Так, в сущности, мы можем и сами все вытащить. Смотрите: мешков сколько выйдет? Семь, не больше…

Он говорил возбужденно и суетливо. Игорь повернулся к Льву.

— Ничего другого не остается. Ты согласен?

— Вполне.

Надя бинтовала ему ногу, положив ее себе на колени. Нога опухла, натянувшаяся кожа лоснилась.

Алик влез в сырой, пахнущий прелой шерстью и носками мешок, с трудом застегнулся негнущимися пальцами. Все время тянуло думать о том, что было бы, если бы он сломал сегодня ноги или позвоночник. Сломавшего позвоночник полагается, кажется, прибинтовать к доске. Интересно, как бы его в таком случае вытаскивали из пещеры?

Не думать об этом, всё! Он перевернулся на другой бок и стал думать о Льве, об отце Льва, потом о своем отце. После того как пришла похоронная, мать собрала все его фотографии и по вечерам, когда в доме ложились спать, садилась к столу и аккуратно, сосредоточенно приклеивала их к страницам книги «Животный мир Южной Америки». «Все хотели с папой сделать альбом, да так и не собрались, — сказала она. — Чтоб карточки не терялись. Все «потом», «потом», да так и не собрались». Одна из этих фотографий, сильно увеличенная и подретушированная, висит сейчас над ее кроватью. На черном пиджаке отца — значки «Осоавиахим», «МОПР» и «Ворошиловский стрелок». «Я не виноват, что у меня нет отца! — крикнул он как-то учителю физкультуры. — Никто не учил меня лазать по канату, плавать и драться!» Но главное, конечно, не в этом. Других обучила этому улица, дело не в этом. Почему-то ни у одного из его товарищей не было отца. Ни в школе, ни в университете. Раньше он как-то не задумывался об этом и сейчас удивился. Потому что у многих одноклассников и однокурсников отцы все-таки были. Особенно почему-то у девчонок.

Подошла Надя.

— А вы… ты ничего не ударил?

— Обошлось как-то.