— Работайте! Не желаю видеть никого без работы.
Тут же небольшая угроза:
— Первого, кого застану без дела, оставлю.
И мы начинаем.
Грузовики растянулись на пятьсот метров вдоль глубоких колей, по которым я решаю ехать. На каждую машину приходится по два десятка склонившихся человек. Это балет без конца и без края. Мужики по парам вытаскивают подкладные пластины и переносят их вперед. Возле каждого грузовика можно видеть в действии сразу же четыре-пять лопат. Остальные, стоя на коленях, выкапывают песок руками. Водители помогают им в земляных работах, после чего вскакивают в кабины и жмут на газ. Машина вибрирует, вырывает перед из песка, после чего, отчаявшись, падает вниз. Каждый раз она проезжает не более метра. В масштабе конвоя такой прогресс практически незаметен.
В течение первых же часов жара усиливается, пока не достигает максимума, после чего остается на одинаковом уровне, что еще сильнее затрудняет работу. Хотя балет сделался механическим, жара все-таки притормаживает его. Чтобы хоть как-то уравновесить это, перерывов не делаем. Мой грузовик во главе конвоя не останавливается ни на мгновение, тут уже даже помощники начинают терять силы. Полуденные часы раскалены, они безжалостны и тянутся бесконечно.
Вплоть до последних минут дня солнце жарит немилосердно. Клакклаки не могут вынести бездействия в лагере и предложили свои услуги.
— Мне нужно приготовить жратву на всех. Сварите чего-нибудь существенного и горячего, лишь бы побольше.
Надзираю за работой отдельных групп. Под покровом ночи, когда я отворачиваюсь, темп начинает замедляться. Но я стою у них за спиной, поэтому, хочешь — не хочешь, но приходиться хвататься за лопаты. Я придрался к Индейцу, который прикорнул за баранкой, вместо того, чтобы работать вместе с остальными. Выбрасываю парня из кабины на землю. Потом натыкаюсь на Альбану. Он попросту присел на ступеньку, чтобы передохнуть пару минут. Ударом лопаты разбиваю ему очки. Постанывая, он вонзает обе руки в песок и исчезает под грузовиком.
Едим быстро и стоя. Клакклаки смазывают лекарством первые ожоги. Больше всего от солнца пострадал Капоне. Кожа слазит у него с руки кусками. Он весь багровый. Страдают все европейцы. Но, к моему изумлению, Шотар держится даже неплохо.
Наступает момент, когда люди уже настолько устали, что обычных приказов уже не хватает. Нужно давать пример. Поэтому этим вечером я тоже копаю.
Я прихожу с помощью всем группам. Мое присутствие придает им сил и позволяет преодолевать отдельные участки. Маневрирование происходит без каких-либо ошибок. Некоторые даже находят в себе силы, чтобы шутить, когда я с ними работаю.
Конвой растягивается. Большинство машин находится посредине. Дальше всего выдвинулись грузовики Альбаны и Самюэля Граповица.
Только усталость овладела уже всеми.
Неожиданно работа прерывается взрывом радиатора одной из машин.
Подбегаю на рев клаксона. Это машина Самюэля Граповица, желтый «ман». Джеки уже на месте.
— Что произошло?
Отчаявшийся Самюэль показывает на радиатор, и я оцениваю размеры катастрофы. Металлическая сетка лопнула, образовав дыру шириной с ладонь. Пострадала вся нижняя часть радиатора.
— Бллядь!
Вынужденный отдых.
ebooksa