Звон колокольчика послышался где-то вдали, рос, приближался…Росло неприятное ощущение.
Келли с усилием открыл глаза… Едва подавил готовый сорваться крик. Профессор Баррингтон стоял перед ним и говорил с улыбкой:
— Виноват, я увлекся и упустил из виду, что для усталого человека научная лекция — снотворное средство. Завтра я дам вам рекомендательное письмо к моему другу доктору Уилькинсу. Ему нужен секретарь. Надеюсь, что это вас устроит. А сейчас Оливер проводит вас в спальню. Покойной ночи.
И В МАСЛЕНИЧНОМ УГАРЕ
Парусный мастер Кильблок был уже год женат. У него был хорошенький домик на берегу озера, двор, сад и небольшой кусок земли. В коровнике стояла корова, на дворе копошились клохчущие куры и крякающие гуси. В хлеву стояли три свиньи, которых предполагали заколоть в этом году.
Кильблок был старше своей жены, ню это не мешало ему быть таким, же жизнерадостным, как и она. И до, и после свадьбы они оба одинаково любили вeчерники с танцами. У Кильблока была поговорка: «Тот глупец, кто в брак вступает, как в монастырь».
— У нас, Марихен, — прибавлял он обыкновенно, обнимая сильными руками кругленькую женщину, — веселая жизнь только теперь начинается.
И действительно, жизнь супругов, за исключением шести коротких недель, была сплошным праздником. Эти же шесть недель не могли вызвать больших перемен. Маленький крикун, которого они принесли, оставлялся на попечении бабушки и… гайда! — к соседям; стоило только ветру донести звуки вальса и постучаться в окна домика.
Но Кильблоки участвовали не только на всех вечеринках своей деревни. Они не забывали и окрестных деревень. Часто случалось, что бабушка не могла встать с кровати и тогда «маленькое чучело» брали с собой. Ему кое-как устраивали в танцовальном зале постельку, чаще всего на двух стульях, и завешивали от света фартуками и платками, и бедный мальчик спал в такой своеобразной постельке под оглушительный шум медных инструментов и кларнетов, под топот и визг танцующих, в воздухе, пропитанном запахом водки, пива, пыли и сигарного дыма.
Если окружающие выражали удивление, парусный мастер имел всегда готовый ответ:
— Это — сын папы и мамы Кильблок, поняли?
Если Густавхен начинал плакать, мать его, окончив танец, подхватывала его и исчезала с ним в холодных сенях. Тут, сидя на лестнице или в углу, она давала малютке, жадно высасывавшему ее, разгоряченную танцами и вином грудь. Наевшись досыта, мальчуган становился необыкновенно весел. Это доставляло его родителям большое удовольствие, тем более, что эта странная веселость скоро сменялась тяжелым, напоминающим смерть сном, и ребенок не просыпался до самого утра.
Прошли лето и осень. Парусный мастер, выйдя в яснее утро на крыльцо, увидал, что вся местность окутана снежным покровом. Белые хлопья лежали на сучьях хвойного леса, окружавшего широким кольцом озеро и дедину, в которой расположилась деревня.
Парусный мастер радостно улыбнулся. Зима была его излюбленным временем года. Он не без удовольствия посмотрел на тяжелые лодки, которые уже с трудом продвигались по озеру, покрытому тонкой ледяной корой.
— Скоро, — думал он, — лодки крепко засядут, и тогда начнется для меня хорошее время.
Было бы несправедливо назвать Кильблока лентяем. Ни один человек не работал усерднее его, когда была работа. Но когда озеро, а с ним и его работа замерзали на месяцы, Кильблок не грустил, а считал, что этот досуг нужно приветствовать, как возможность весело использовать скопленный заработок.
Покуривая короткую трубку, Кильблок спустился к озеру и попробовал ногой лед. Претив ожидания, лед сломался при первом же нажиме, и парусный мастер чуть не потерял равновесия.
ebooksa